Упрощенная HTML-версия
ИРКУТ
ê
447
со стороны пруда тоненько, чем-то напоминая далекий звук электропилы, кричал
козодой. Этот тревожащий, выпиливающий вечернюю тишину то затухающий, то
вновь нарождающийся выкрик соединял и раскладывал по невидимым полочкам
прошлое и настоящее, ту жизнь, которая протекала здесь, вокруг деревни, леса, пру-
да, несуществующего ныне колодца, мимо которого мелькнули и исчезли во тьме
веков орды Батыя, самозванцы, чванливые ляхи, самонадеянные французы.
В наступающей темноте, за прудом в новорусском квартале, начали зажигать-
ся окна, и деревенские дома, заборы, бани старого поселения, помнившие на своем
веку Самозванца, Мюрата и Рокоссовского, начали тихо и незаметно погружаться
во тьму. И почти одновременно, заглушая крики козодоя, заполняя собой все про-
странство, сотрясая воздух, во все стороны от кирпичных особняков, усиленная ди-
намиками, ухая и стуча, понеслась современная музыка.
Скрипнула входная дверь, на веранду вышла Саяна, неслышно облокотилась
на перила.
«Для чего я здесь? Что мне осталось и что еще надо в жизни? И куда же меня
вынесет этот поток?» — глядя на нее, подумал я, пытаясь связать свою прошлую
жизнь с той, которая не только надвигалась, но уже и стояла рядом.
— Только что я разговаривала с мамой, — сообщила Саяна. — Сегодня какие-
то бандиты опять звонили ей. Спрашивали про карту. Угрожали, намекали про вну-
ков. После разговора маме стало плохо. Соседка вызвала «скорую». Мне надо ехать
в Москву. Последняя электричка через сорок минут.
— Если быстро соберешься, то успеем, — машинально глянув на часы, сказал
я. — Конечно, надо ехать. Мало ли что!
Через пять минут мы уже бежали по ночной дороге, от которой по просеке
можно было попасть на станцию. Неожиданно сзади вслед ударил свет фар, к нам
на скорости подъехала машина.
За рулем я разглядел молодого Торбеева.
—Может, вас подвезти? — приоткрыв дверцу, предложил он.
— Как-нибудь сами доберемся, — быстро ответила Саяна.
— Давайте вместе прокатимся и поговорим.
— Научись сначала вести себя по-человечески!
— Ты меня, Яна, прости, дурака такого, — выдавил из себя Торбеев, увидев,
что мы свернули на ведущую прямо к станции темную лесную просеку.
— Бог, Бог тебя простит, — ответила Саяна.
Это уже был другой лес, он темно и молча следил за нашим бегом по бетон-
ным плитам, и я боялся одного, чтобы случайно Саяна не подвернула ногу. Когда
мы забежали на перрон, то почти одновременно с нами, пробивая темноту и стуча
колесами, подошла московская электричка.
На Белорусском вокзале мы взяли такси и помчались к Саяне домой. Чтобы от-
влечь ее от мрачных мыслей, я начал рассказывать о своем первом визите в Москву.
— Было мне тогда двадцать лет, но я уже начал летать и поехал в свой первый
отпуск покорять столицу.
Из Домодедово доехал на такси до центрального аэровокзала и пошел устра-
иваться в гостиницу. Мест там не оказалось. Было уже поздно, чертовски хотелось
спать. Послонявшись по переполненному аэровокзалу, я выпил пару рюмок коньяку,
разомлев от спиртного, решил, что вполне могу переночевать в кустах. Дело было
в сентябре. За аэровокзалом нашел скверик, расстелил на траве газету, положил под
голову чемоданчик и, как это делал в тайге, укрылся курткой и заснул. Откуда ни возь-
мись — милиционеры! Они проверили документы, билет, выслушали мое объяснение
и отпустили с миром. Тогда времена были другими, человеческими. Ответно я угостил
их омулем, который прихватил с собой из дома, зная, что с продуктами в Москве ту-
говато, поскольку со всех сторон туда ездили на электричках за колбасой. Прощаясь, я