Упрощенная HTML-версия
Валерий ХАЙРЮЗОВ
ê
448
спросил, где находится Кремль, решив пройтись пешком по ночной Москве. У Бело-
русского вокзала, в каком-то ночном баре купил виски, попробовал. Дрянь, самогон-
кой отдает! Вскоре показались рубиновые звезды. «Двигаюсь точно по курсу», — ве-
село подумал я и прибавил ходу. На Красную площадь вошел уже строевым шагом,
держа, как учили отцы-командиры, нос по горизонту. Проходя мимо мавзолея, отдал
часовым честь, тут же познакомившись с такими же, как и я, загулявшими парнями,
у памятника Минину и Пожарскому предложил им отметить освобождение Москвы
от поляков. И тут опять милиция. Меня, как организатора, отвезли в ближайшее отде-
ление. Завели к дежурному. Тоскливо мне стало, как пить дать сообщат на работу. В
общем до меня дошло, что мои дела плохи…Заходит в комнату капитан. Гляжу, передо
мною бурят. Важный и строгий, как Будда. Ему мой паспорт подали. Он долго его раз-
глядывал, читал, потом вдруг спрашивает: не тот ли я Храмцов, который на Сухарбане
обскакал Болсана Торбеева. Я чуть не подпрыгнул: вон даже в Москве знают про мою
давнюю победу на скачках. Тут же выяснилось, что капитан родом из Бурятии и был
на том Сухарбане. На какой-то миг мне показалось, что Москва заселена исключитель-
но одними бурятами и я, как самому близкому другу, поведал ему о своих московских
злоключениях. И попал ему в самое сердце. Вообще хорошо встречать понимающих
тебя земляков вдали от дома. Тот капитан отзывчивым парнем оказался, дозвонился
до какой-то гостиницы и утром после смены отвез меня туда на милицейской маши-
не. Я пригласил его к себе в номер, достал сибирские гостинцы. И мы под омулек и
байкальскую водочку начали вспоминать знакомых. Через некоторое время уже гор-
ланили песни про славное море Священный Байкал. У капитана голос оказался, как у
Шаляпина. Певун, каких поискать надо. На прощанье он сказал, что в сорок первом
его дед погиб под Москвой, и мы не сговариваясь грянули:
Мы запомним суровую осень,
Скрежет танков и отблеск штыков…
Но к этой известной песне о Москве капитан добавил слова, которые я никогда
не слышал.
В битвах мы за великий город
Никогда не жалели живот,
Он и древен и вечно молод,
Там наш Сталин любимый живет…
Мой рассказ понравился не только Саяне, но и таксисту. Они от души посмеялись
надо мной. Я знал, что лучший смех — это смех над собой. Проверял неоднократно.
Вскоре мы были возле дома, где жила Саяна. Неониле Тихоновне стало луч-
ше. Она уже успела позвонить в Прудово и, узнав, что Саяна уехала на последней
электричке, испугалась за дочь. Фаина Тихоновна успокоила ее, сообщив, что мы
поехали вдвоем, и что за мальчишками она присмотрит.
Выслушав мать, Саяна сказала, что утром нужно обязательно съездить в боль-
ницу, и что она отложит свою поездку в Сибирь.
—Живы будем, не помрем, —ответила Неонила Тихоновна. —Что мне сдела-
ется. А ты поезжай. Ты же обещала ребятам, они ждут. А я еще здесь повоюю.
— Байкалу миллионы лет, он подождет, — ответила Саяна. — Твое здоровье
мне дороже. Ты у нас прямо как Цезарь, пришла, увидела, и всех победила.
— Спасибо вам за жимолость, — неожиданно поблагодарила меня Неонила
Тихоновна. — Я съела ложечку, и мне стало легче. А насчет Цицерона…
— Да не Цицерона, а Цезаря, — поправила Саяна.
— Я и говорю про этого Чингисхана, — улыбнулась Неонила Тихоновна. — В
жизни надо все доводить до конца. В этом была его сила. А безысходных ситуаций,