Упрощенная HTML-версия
ГРОБ ПОДПОЛКОВНИКА НЕДОЧЁТОВА
ê
87
А когда она рассказывала, вдова Валентина Яковлевна опустила резко на ко-
лени руки, сжала их, впилась в нее глазами. Не плакала, не прерывала, а только
тяжело, упорно глядела и впитывала в себя все, все...
Глава 19
ЖЕНСКОЕ
Об этом нужно рассказать без улыбки, снисходительно, осторожно.
В избе, там, куда согнали коврижкинцы офицерских мамзелей, где раскален-
ная печка железная потрескивала, позванивала, было тихо. Женщины сжались,
молчали. Крикливые, шумные, озорные — они зажали в себе неуемность, размах,
бесшабашность — и затихли.
Они затихли сразу после того, как пришли оттуда, из штаба, после допроса,
вдова с толстой. Они еще не знали всего, но увидели они опаленное отчаяньем и
обидой лицо вдовы и растерянность грузной Королевы Безле —и сжались. Они уже
узнали о гробе, о деньгах, об обмане. И чуяли тяжелое, гнетущее, что нависло над
чужой, но ставшей близкой в незнаемом еще горе женщиной.
Прислонившись к стене, сидела на лавке вдова, Валентина Яковлевна. Она
молчала. Она не плакала. Но глядела пустыми, невидящими глазами. Глядела — и
ничего не видела.
И смотрели на нее подобревшими, влажными глазами женщины. Смотрели —
и думали о чем-то, каждая о своем. И так долго бы, быть может, молчали они и мно-
жили и травили в себе тоску, если б не Королева Безле. Грузная, оплывшая — встала
она перед вдовою, подперла рукоющеку (врала она, поди, что прокурорской дочерью
была в девичестве невинном!), всхлипнула, проглотила слезы и бережно сказала:
— Вы бы поплакали, голубушка! Поплачьте! Легче будет!..
И, как по сигналу, зашевелились, поднялись с мест, двинулись к вдове остальные:
— Не задерживайте слез!
— Облегчите себя!
— Легче будет!.. Гораздо легче!..
Плеснулись женские, бабьи слова ласковые. Рванули что-то во вдове, какую-то
пелену разодрали на ней, какую-то перегородочку проломили, — потемнели гла-
за ее, стал ближе, во что-то уперся далекий, уходивший взгляд. Дрогнули плечи.
Всхлипнула, привалилась плечом к темной стене, затряслась.
Пришли слезы.
Обсели вокруг нее женщины. Вздыхают, глядят на нее. Стала ближе она. Ста-
ла проще, роднее. Можно приласкать, успокоить, говорить нелепые слова, вместе
плакать можно.
После первых слез пришли слова.
Не отрываясь от темной стены (не там ли утешенье найти можно, как на чьей-
то груди?), сквозь слезы прерывисто вздохнула вдова Валентина Яковлевна, лицо
скривила болезненно.
— О, господи! Что же это они со мною сделали?.. За что это мне?..
И так как участливо (глотая слезы и вздыхая) слушали кругом и было много
мыслей, — она, не дожидаясь ответа (кто же ей ответит?), громче, настойчивей го-
ворила.
— За что?.. Ведь что же они сделали?.. Миша всю душу за их дело положил!..
Миша героем был... Они при жизни в рот ему глядели!.. О, господи!.. Они без него