Упрощенная HTML-версия
ГАРУСНЫЙ ПЛАТОК
ê
105
— А пусть, пусть. Туда мне и дорога. А ты на какие муки переманиваешь?
У тебя их трое. Не сядут оне на мои руки? Сядут — вот я и нянька и наймушка. Я
никто при двух-то хозяевах. А тут как-никак старшая.
— Старший-то, вон тот звереныш, — кивнула тетка на Миньку. — Вон как он
коня-то отобрал. Мал, да удал. Трахнуть бы его тогда, и полетел бы шаром. Пожа-
лела — сирота. На первый раз пожалела. Слыхано ли, по деревне говорят: Минька
коня не дал! Ишь, какой настырный!
Минька у железной печки грел ноги, исподлобья взглядывал на тетку.
— Ишь, какой колючий. Червяк, а туда же, в хозяева.
— Пусть, пусть научается, — сказала бабка. — Я шибко рада, что парнишка
сурьезный.
— Этот сурьезный по горбу-то и накостыляет.
— Гав! Гав! Гав! — неожиданно передразнил тетку Минька.
— Это ты кого передразниваешь? Тетку родную? Отцову сестру? Я к ним на
девять ден, а они вон как! В детдом, в детдом вас, хулиганов. А баню — не отберу,
так высужу. Тятя покойный — и мой отец. Вы-то всего мнуки, а я дочь, и мне пай
есть. Дом не прошу — баню отдавайте.
—Дом уж лучше, дом возьми, — язвила бабка, — детишек в детдом, а домиш-
ко себе, а там и всю постройку. Не об этом думаешь?
Теткино лицо, рассеченное морщинами, налилось кровью. Она вскочила со
скамьи, с кулаками подлетела к Миньке. Парнишка не колыхнулся, лишь руками
перехватил коленки и лицо в них положил.
— Тронь-ка его. Я тебе шары-то повыцарапаю. Я в те шарахну чугунком ки-
пяченым. Не тронь сиротства их. Ты беды такой не ведала. Баню, злыдня, увидела.
Мало ей лесу кругом. С вашими силами ее в два дня сделать можно, лезет на гото-
венькое-то. А коня — даст Минька — бери, не даст — иди с богом. Самим надо. Ты
колхозница, иди в контору, любого дадут коня. Да и мужик вон кто. Тут и просить не
надо, хоп за узду — и поехала. Не надо так, Настя, не надо, допей и уходи.
Настя налила стакан и выплеснула в широкий рот.
—Мне тятя единый не только баню обещал. Он и швейную машину, и валенки
новые обещал, и телку от Красули, если хотите знать.
— Тебе бы сказки сочинять, Настя, — сказала на то бабка.
— Так вот. Если надумаете в детдом, все это не сдавайте в колхоз, а передайте
законно мне, а пока что пользуйтесь.
— Спасибочки тебе за милость.
— Тебе и Гнедка, поди, отдать? — не торопясь, чтобы не задохнуться в гневе,
спросил Минька.
— Я и так запрягать буду — уж тебя-то на этот раз не испугаюсь.
— Не испугаешься?
— Эко глазами-то пугает! Эко спину-то выгнул, как кот! Испугал ведь! Вишь,
как я покраснела, вишь, ноги-то затряслись.
—Ты меня выведешь из терпения, тетка Настя, — как можно басовитее сказал
Минька, поднялся от печки и направился в сени. Там звякнуло поволоченное по
полу железо, и тетка выскочила следом, едва не сбив в дверях парнишку.
— Это на тетку с топором! — кричала она у ворот. А Минька уж отвязывал
собаку.
— Звереныш! Ну погоди, погоди. Сунешься за чем-нибудь. — Тетка в ставень
поколотила еще, и, когда все затихло, бабка сказала:
— Так-то, Миня, не надо бы. И пойдет опять слава. А силы-то у те мало, чтоб
заступиться за себя. Тебя и обвинят.