Упрощенная HTML-версия
ГАРУСНЫЙ ПЛАТОК
ê
107
дов людских. Все шмутки материны за войну перешиты, перекроены, платьишко
одно держится, а как оно свалится, что делать? Есть молоко, есть приварок, мед
есть — кадка полная, да город далек, а то поменять можно было бы что-нибудь на
одежонку. Чем больше думала Лидка об этом, тем тошнее ей становилось. Мучи-
лась Лидка, толкала ее дума от людей, стыд рождала ежедневный, и раз вырвалось
из груди такое, что напугала и Миньку и бабку: «Да что же смертушка-то меня за-
была? Что она за мной не идет!» Бабка глаза на нее выпучила, перекрестилась и
сказала полуголосом:
— Вот этого я от тебя еще не слыхала. Да ты, девка, очумела, или чо ли. Ты
как могла такое сказать? Выкинь из башки своей такое, выкинь и выкинь. Заживем
и мы, и какого еще женишка подхватим.
У бабки на смерть деньжонки были припрятаны. Она сунула их соседу, и тот
привез из города ситчику на платье, бязи на рубашку и катанки — враз разбогатела
Лидка. Миньке бы надо, хозяину дома, а она все на Лидку истратила. В этой обнов-
ке Лидка и сходила в клуб...
Лидка посмотрела на брата, на маленькую горку шкур собачьих, из которых
один нос выглядывал. Такой хозяин этот Минька, что Лидку одну и в клуб не пус-
тил, сел там в уголок и кашлем сухим напоминал о себе. У дома с девчонками не
дал постоять.
— Давай иди, а то ворота запру. Давай иди, а то собаку спущу.
Девчонки в клубе все выталкивали Лидку сплясать, тащили в хоровод, а в хо-
роводе вытолкнули на круг, и все дивовались: рано, мол, задевичилась. Им рано:
мать, отец есть, а Лидка сама за себя ответчица.
Дремал, что ли, Минька в передках саней, не слышно было его. Гнедко припо-
тел, это значит, что скоро и зародик, который Лидка с дедом косила. Калтус проеха-
ли и речку, по весне бурную, все межгорье ею полнится. Вот и релочка — островок
калтусный. На ней, не как на болоте, растут стройные сосны, здесь стоял их летний
балаган. Гнедко всхрапнул и заржал тихонько, вспомнил, должно быть, что пасся
здесь летом с кобыленкой. Вот и зародик, весь в снегу, почти сровнялся с белой пе-
леной снега. Как подступиться к сену — с какого края заехать? Минька заворочался
вдруг, стряс с себя доху, приплясывая, похлопал рукавичками и просвистел.
— Что, Миня?
— Видишь?
— Это как же мы добудем его?
—Как-нибудь, — сказал Минька и пошагал к зароду, проваливаясь по пояс. —
Иди за мной, — приказал Минька, и Лидка полезла за ним, падая то в одну, то в
другую сторону, взмахивала руками и жалобно повизгивала. Так они пробились к
зароду, оставив за собой сизые буруны снега. От зарода другую дорогу пробили и
вышли к саням раскрасневшиеся и горячие.
— Давай порожняком по нашему следу проедем, — сказал Минька. Гнедко —
как в реку: с храпом вошел в снег, зачастил ногами, порывая сани, словно знал, что
ждали от него хозяева. Так они проехали еще раз и поставили коня у зарода, промяв
снег, чтобы сани не шатались.
— Куда ж мне тебя? — поглядел Минька на сестру. — Воз класть будешь?
— Смотри, Миня, — сказала Лидка.
— Я его зачну. Тебе легче будет.
Минька перекинул вожжи через зародик, один конец привязал к оглобле, а по
другому стал взбираться на зарод. На него валился снег. Минька кряхтел, отплевы-
вался, одолел-таки подъем и встал на вершине, подбоченившись.