Упрощенная HTML-версия
Алексей ЗВЕРЕВ
ê
124
водой, а сам Минька, сброшенный с коня, цепко вплелся руками в гриву, и вода
показалась горячей, обожгла. Так его конь вынес на берег. Минька едва выпростал
пальцы из гривы.
— А гостинчик-то отцу! Унесло-о-о-о! — едва выговорил Минька и опустил-
ся, рыдая, на землю...
Машина, какую Минька видел только на картинке, обогнала их, подпрыгивая
кузовом и гремя железом. Гнедко шарахнулся в сторону и отвлек Миньку от воспо-
минаний. Прошумел слева и унесся вперед «газик», клубя за собой снег. Замаячила
красная труба, выросшая на горбу серого здания, и Минька затеребил Спиридона:
— Кажись, приехали. Поднимайся! — Спиридон отмахнул воротник, оглядел-
ся и выпрыгнул из саней, хлопая рукавицами, приплясывая и покрякивая.
Город был маленький, раскинувшийся в долине речки, со множеством корот-
ких улочек и переулков, которые упирались в косогоры. В центре была гостиница,
ресторан, два-три магазина. Самый большой дом был в три этажа, и тот деревян-
ный. Но и такой город Минька видел первый раз. Маленький-то маленький, но все
ж таки не деревня, хотя бы потому, что люди все торопятся, ведь надо из конца в
конец пробежать километры.
—Мы сперва свои надобности исполним, Миня, а потом уж общественные, —
сказал Спиридон.
Базар оказался в центре города и был тоже невелик — три порядка, крытых
тесом, два магазинишка по углам. Уставших и подтощавших коней они тут же вы-
прягли, подвязали к саням, и кони деловито захрумкали.
Товар свой не весь Минька выставил напоказ. В прихваченный мешочек на-
сыпал орехов и стакан наполнил. Густой и засахарившийся мед выставил в чашке,
ее хоть и не вешай — ровнехонько килограмм в ней. Ягоды погодил показывать.
Спиридон имел товару — два куля картофеля, один куль тут же старушка купила.
Спиридон честь по чести положил его на санки и прикрутил веревочкой попонку,
деньги затолкал в карман гимнастерки, на ухо шепнул Миньке:
— Ты тут поглядывай в оба. Я на минутку отлучусь. — Вернулся Спиридон с
пряниками, сунул их Миньке в карман.
— Пожуй маленько, замори червяка.
Торговать было Миньке в радость. Суетливые женщины наклонялись над при-
лавком и сверялись о цене меда, затем удивленно ширили глаза, говорили: «Одуре-
ли, видно», — и тогда Минька предлагал:
— Дак орехов тогда купите.
Орехи шли бойко. Минька ссыпал мелочишку во внутренний карман пиджака
и думал: вот как жизнь шибанула его — за прилавком он стоит наравне со взрослы-
ми. За сто километров с продажей приехал. Люди глядят на него с любопытством и
качают головой, одна старушка даже сказала:
— Районо рядом. Как позволяют малышам торговать на базаре? — Минька
глядел на всех прямо и говорил громко, чтобы прогнать страх.
— Дорого, мальчик. Уступи, — просили его, и Минька отвечал:
—Мед этот горный, альпийский. — Так дед называл свой мед, таким и Минь-
ка продает.
— Какой, какой, мальчик? — переспрашивал любопытный старичок.
— Аль-пий-ский, говорю, — отвечал Минька не моргнув.
— Издалека твой мед, мальчик.
— Цветы у нас вовсе другие, чем тут.
—Мал, а врать ловок. Откуда ты?