Упрощенная HTML-версия
ПАНТЕЛЕЙ
ê
135
дальше?» — подумал я и ступил на сарай. Подошвы ног плотно прилегли к теплому
дранью. Я добрался до крыши дома, а там и до князька. Выше ничего уже не было.
Я стал у края, на самый конек, трухлявый и потрескавшийся. Мне кричали снизу,
грозили кулаками — я ликовал: хоть на минуту я стал сильнее, смелее и выше всех
домашних. Я даже постоял на одной ноге, а другой как бы пробовал шагнуть в пус-
тоту. Отец сперва тоже что-то кричал, потом махнул рукой, толкнул в сени мать и
ушел сам, сказав:
— Его там, видно, сам черт держит.
Скоро плюнули на меня и ушли, не дождавшись, как я слезу с крыши или,
сморенный маком, упаду на навозную кучу. Я же слез незамеченный, под сараем
забрался в лошажью колодку и, угнездившись в сенной трухе, уснул. Этот раз я спал
всю ночь, спал до полдня и проснулся по собственному желанию, не найденный.
Я радовался тому, что как нянька потерял доверие, хотя нянчился до самой осени.
Усерднее стала подглядывать за моим нянчаньем соседская девчонка. Племянник
подрос, стал на ноги, и я радовался, что избавлен от непосильной ноши. В одно утро
невестка полезла на сеновал и меня не обнаружила. Она искала меня по стайкам,
по всем углам двора, чердак обшарила, но я, как и в тот год, вернулся из школы с
карандашом и тетрадкой.
— Учиться, шельма, ходил! — подошла ко мне невестка. — Без спросу, без
разрешенья.
Но отец покосился на нее, сел на табурет и долго глядел на меня загадочно.
— Пошто не сказался, что в школу ушел?
— На што? — спросил я и взглянул в глаза отца: они соглашались со мной.
— Шабаш! — сказал отец домашним. — Учиться пошел. Не трожьте. Сами
понянчитесь.
Невестка пожала плечами, брат заворчал:
— Ладно, Санька. Купим мы тебе катанки. Жди!
Катанки мне все-таки купили. Это были первые новые за мою короткую жизнь
катанки. До того я довольствовался обносками. Я словно обезумел, надев обновку.
Катанки, как игрушки, красовались на ногах. Я дико таращил глаза, хотелось пры-
гать, хотелось как-то выразить радость, но я страшно боялся; радость моя вызвала
бы раздражение старших, слова мои насмешливо повторялись бы на разные тона. Я
клял бы себя за то, что так глупо выпалил их. Словом, я не выразил радости перед
домашними. Зато, как вырвался из дому, дал волю своим чувствам: я ставил ногу и
боком, и прямо и на пятки заглядывал, и всяко было красиво. Я думал, мне позави-
дует вся школа, и пришел на час раньше, я носился по школьной ограде, кувыркался
в сугробах, а в классе прыгал по партам и такой громоток устроил, что из своей
комнаты вышел Семен Семенович и остановил меня:
— Свирепов! Что с тобой?
Я глядел учителю в глаза и тоже удивлялся, ужели он не видит, ужели так и не
скажет ничего?
— Да у тебя катанки новые! — поднял брови учитель.
—Ну! —Подался я весь к нему, оглядел себя и не видел ни штанов с заплатка-
ми, ни рубахи, продранной в локтях, все заслонили мне катанки и великий праздник
на душе. Вот и Семен Семенович порадовался. Видать, особенные они у меня.
Скоро класс наполнился ребятишками. Я разувался и совал им катанки поме-
рить.
— Братька мне купил! — кричал я звонко.
На уроке я заглядывал под парту, учителю отвечал рассеянно, а как тот поп-
росил сочинить задачу, я и задачу сочинил про катанки. «Было у мужика пятьдесят