Упрощенная HTML-версия
РАЗВЕДЧИКИ
ê
179
валились!..» — екнуло сердце. Рядом труп с оскаленными зубами, меня охватывает
жуть, ошеломленно оглядываюсь — у ног моих голова Мити Распутина, он смотрит
на меня. Торопливо ползу, напарываюсь животом на что-то острое, мычу от боли и
сваливаюсь в яму. В ней сидят Поляков и Крамынин.
— Что, как бык, мычишь?! — зло спросил командир.
— На осколок напоролся!
—Ну и что?! Терпеть надо! A ты?! — повернулся к Крамынину. —Ползать не
умеешь, пяткой о пятку стучишь. Проследить, изучить поведение гранатометчика,
завтра ночью вам брать его. Днем поймать на мушку снайпера, убить! Оставайтесь.
Не усните, немцы под носом. Мы с левого фланга попробуем. Трогайте! — подал
команду остальным разведчикам.
Те один за другим выползали из земляной выемки. Мы с Крамыниным пошли
к западному торцу выемки — она оказалась длинной. На пути попадались трупы
в мундирах. Глаза у них блестят, как стеклышки. Может, документы при них? На-
клоняюсь, ощупываю карман мундира. Есть! По солдатской книжке узнаем, какая
часть стоит против нас. С поясного ремня срываю фонарик, включаю. Свет ударил
в землю. «Утром при атаке кокнули. Мать не знает, что тебе капут». Сгибаюсь еще
над одним трупом, на нем русская шинель. «Иван! Как ты попал с ними в эту свал-
ку? В рукопашной драке убили! Ну-ка, кто ты, откуда? Может, земляк?» — в его
карманах оказалась только маленькая деревянная иконка.
Подходим к западному торцу выемки— она в глубину по нашему росту. Смот-
рю поверх земли: тут навалом немецких трупов. Летящие вроссыпь трассирующие
пули шлепаются о их каски. Взглядом прокладываю путь дальше, навстречу рою
трассирующих пуль, вижу играющий огонек пулемета.
— Немцы от нас — рукой подать, — говорю Крамынину. — Гранатометчик и
снайпер не дают о себе знать.
Крамынин повернулся ко мне лицом и по-собачьи, коротким посапыванием,
принюхиваясь, зашептал:
— Чуешь, откуда-то нанесло запах супа?
—Может, наши едят? Сползать к ним?
— Да, наши! Аромат чая вдохнулся. Немцы кофе пьют. Давай, только осто-
рожнее.
И я, как ящерка, быстро ползу, мыча от боли от уколов осколков. От бомб они
крупные, то и дело попадают то под колено, то под локоть. Хорошо, что хоть не
такие колючие, как от мин.
По времени должны уже быть ровики нашей пехоты. Вглядываюсь в темноту,
прислушиваюсь — ничего не улавливаю. Ползу дальше. Послышался храп...
— Эй, пехота, — подаю голос, — я свой!
— Кто там? — отозвались.
— Разведчик я! Жрать хочу! Покормите!
На дне траншеи едва угадывались шевелящиеся фигуры солдат, караульный —
c винтовкой и котелком в руках.
—Мы тут снайпера... — начал я.
— Убил?! — не дал договорить он. — На котелок! Суп в нише, наливай. Ешь.
— Ты не понял! — говорю. — Снайпера мы должны завтра утром кокнуть.
— Трепач! Давай котелок! — передумал караульный, пехотинцы засмеялись.
— Перестань, дурила! — сказал чей-то сиплый голос. —Макарыч, оставайся,
мы пойдем.
Тот, который давал мне котелок, первым выбрался из траншеи. За ним выско-
чили несколько человек. Я сел на дно. Солдат, которому велено было остаться, звя-
кая кресалом по камню, освещал искрами свое щетинистое лицо.