Упрощенная HTML-версия
РАЗВЕДЧИКИ
ê
193
Борис попал в цель! И никто из заградотрядчиков не приостановил нас, когда
мы с носилками перешагивали их «боевой» рубеж. За удар по рукам часового Кузь-
му могли бы взять под винтовку, о чем Борис и подумал, когда ловко соврал, что
давал горсть табаку часовому. За такое вымогательство через своих подчиненных
по голове бы не погладили.
…В расположении роты на наших глазах умер командир взвода лейтенант По-
ляков.
День с утра был пасмурным, к обеду ветер разорвал морок, и в прогалину
вынырнуло солнце, ярко освещая поземлевшее лицо покойного. Мы опустили тело
любимого командира в могилу. Долго плакали над его холмиком, салютовали, кля-
лись, что отомстим.
Наплакавшись, я написал домой: «Мама, ежели Вася Власов напишет, что
меня убило, не верьте. Я просто не смог зайти к нему».
Он же, как потом я узнал, ждал меня до утра и в последующие вечера, a не
дождавшись, написал письмо своей матери, как условились мы: «Кешка пошел в
разведку и не вернулся». И его письмо опередило мое. Сутки оплакивали меня всей
деревней.
Батарея, в которой служил Василий, перебазировалась куда-то, и я долго не
мог найти его, а он продолжал писать, что я погиб. Тревожные письма матери за-
ставили меня отыскать его. Спустившись в блиндаж, я оказался лицом к лицу с
земляком, протянул ему руку:
— Здорово, паря!
Испуганно отпрянув, Вася вытаращил глаза и спрятал руку за спину, но убе-
дившись, что перед ним не призрак, схватил меня в объятия…
Конец сентября 1942 года. В дивизию пришло новое пополнение из Средней
Азии. Ночь прохладная. Мы с Борисом в маскхалатах, одетых поверх гимнастерок,
не мерзли, а они в шинелях, с большими котомками на спинах, то и дело содрога-
лись. Котомки из хлопка белели по траншее справа и слева от нас.
— Что y них в сидорах? — интересовался Борис. — Как верблюды навьюче-
ны. — И давай ощупывать котомку соседа: — Распороть, может, кишмиш есть?!
Солдат, приподняв голову, сверкнул глазами и опять уткнулся в колени.
— Прости, — извинился Борис. — Как звать тебя?
Тот молчал.
— Кто ты? Узбек, таджик, туркмен?
Солдат не шелохнулся и не ответил. Ночью было тихо. Мы с Борисом прижа-
лись плечом к плечу, он тут же захрапел. Я же, придремывая, слышал пулеметные
очереди, клацанье зубов пехотинцев: скоро в атаку, вот страх и пробирал их до
костей.
Перед рассветом немцы делали пробный выстрел из пушки — узнавали, по-
явились ли русские повара с завтраком? Дадут залп и держат уши топориком, при-
слушиваются. Уловят крики, беглым огнем лупят, разнося снарядами кухни и сол-
дат с котелками. Не уловят — умолкнут на какое-то время, потом опять грохнут. И
так периодически бьют до полного рассвета.
Повара и старшины, у которых от трусости штаны тряслись, то сунутся впе-
ред, то вдруг им покажется, что немцы сейчас ударят батареями. И они развора-
чиваются назад. Тычась туда-сюда, попадают под снаряды. A расчетливые, смелые
улавливали моменты — от залпа до залпа орудий успевали раздавать еду солдатам.
А уж затем смывались в тыл.
Кормильцы второй роты, в которой мы с Леготиным временно находились,
оказались у траншей.