Упрощенная HTML-версия
Иннокентий ЧЕРЕМНЫХ
ê
204
Всей группой побежали за ним. Серов, в доли секунды опередив Рубанова,
влетел на огневую орудия. Нагнулся к ящику с боеприпасами, выпрямился уже со
снарядом в руках и ловко зарядил пушку.
Мы попрыгали в ровики погибших батарейцев. Танк уже у траншеи, а пехота
бездействует.
— Бей! — приказал Рубанов Серову, а тот уткнулся головой в щит орудия,
словно застыл. Танк перевалил траншею, пехотинцы — хоть бы один выскочил.
B первые дни под Сталинградом бежали от танков, а тут нет, выглядывают поверх
бруствера. У наших солдат, видимо, как и у нас, на этот раз не было противотанко-
вых гранат, поэтому ждали спасительного выстрела пушки. И она в упор грохнула
по танку! Из люка башни вылетел черно-огненный столб. Мы выскочили из рови-
ков, чтобы взять экипаж противника «языками», окружили его — из люка полыхал
огонь, но никто не показывался.
— Молодец, Коля! — Рубанов хлопнул по плечу Серова, но тот не отреагиро-
вал на похвалу. Его глаза метались, посеревшее лицо выражало и страх, и радость.
— Фу-у! — выдохнул он облегченно. — Отступила смерть! Впервой выстре-
лил из пушки…
— Долго целился! Я даже вспотел, — признался Рубанов.
—Не целился я! Не знаю, как…Ждал, когда сам танк перед стволом окажется.
Выполнил ваш приказ! —И он неестественно рассмеялся, ткнув пальцем в сторону
горящего танка: — Вот она, моя работа! Не подбей, растоптал бы он пушку, нас с
вами…
Теперь нам было неудобно перед Колей за сказанные ему колючие слова «вы-
пендрился», «хвастунишка».
Куда ни глянь, везде искристые взрывы. Танки горели, контратаку отбили.
Наступила туманная ночь. Ползем по нейтральной полосе к балке Пичуга — в
ней до войны было большое село Ерзовка, теперь одни развалины.
Ничейная снежная земля завалена трупами в шинелях — в полушубках не
встречаются. Русская пехота еще не ступала здесь. Впятером ползем за очередным
«языком».
Впереди и слева от меня чернеют на снегу, как бревешки, убитые гитлеровцы.
— Взять документы, — прошептал мне лейтенант Рубанов. Подбираюсь к ле-
вому, он с одной ногой. «Ишь как рвал назад, ножку потерял, — мысленно говорю
оккупанту. В сапогах-то, поди, холодно и скользко, упал, и нога черт знает куда уле-
тела». Ракетой осветило труп, и блеск фонарика на его поясном ремне ударил мне в
глаза. «Взять, может, батарея новая». Из кармана мундира вынул бумажник, чем-то
туго набитый. «Наверное, наши деньги награбил — домой вышлю, дома соль ку-
пить не на что, все из-за вас, гады!»
Взяли «языка», от него разит одеколоном. «Важная птица попала, видно, офи-
цер!» — думали мы. В своей траншее осветили его фонариком — лицо чисто вы-
брито, аж блестит!
—Штабная крыса!
«Язык» оказался ординарцем адъютанта Паулюса. На допросе он рассказал,
где, когда бывает на передней линии его господин обер-лейтенант, адъютант Пау-
люса.
Баранов разработал план действий разведчиков дивизии. Группами расходим-
ся в разные стороны, и снова у нас удача — «язык» в руках. На ходу принюхиваемся
к его морде:
— Не он! Не офицер! Солдат зачуханный, потом прет!
На следующую ночь еще берем — опять вонючий! Наконец полковые развед-
чики цапнули офицера, втолкнули его в блиндаж к Баранову: