Упрощенная HTML-версия
РАЗВЕДЧИКИ
ê
205
— Он, не он?
Гершман, настороженно выслушав ответы «языка», вскрикнул:
— Он! Адъютант!
Разведчики вздохнули. Выполнили приказ начальника разведки дивизии!
На допросе немецкий офицер держался с достоинством.
— Я дважды принимал присягу, — ответил он на вопрос о состоянии войск в
окружении.
— Когда второй раз принимали?
— Перед отправкой под Сталинград.
Баранов увел его к командиру дивизии полковнику Макарову, и там была на-
звана фамилия ординарца адъютанта Паулюса.
— Вот он где?! — воскликнул офицер. —Могу ли я его видеть?
—Какая нужда в этом? — вопросом на вопрос ответил Макаров. —Увидитесь
в лагере для военнопленных. Могу вас заверить, что в таком же положении, как вы
и ваш ординарец, окажется скоро и Паулюс.
Пленный молчал. Командир дивизии налил стопки, предложив поднять тост за
скорую победу над фашистской Германией.
— За победу под Сталинградом, — твердо произнес немец.
— Почему только под Сталинградом?
— Пью за то, в чем уверен.
Подробности этого допроса стали известны нам, солдатам, спустя несколько
месяцев, когда разгром немцев под Сталинградом стал уже историей. Позже Арка-
дий Гершман встретился с бывшим адъютантом Паулюса в лагере для военноплен-
ных и напомнил о предсказании Макарова.
— Вот и Паулюс в наших руках, господин офицер. Теперь вы в равном поло-
жении. Помните, вы сомневались в этом?..
Сжимаем немцев в «кольцо», они отчаянно сопротивляются. Мы отбиваем
контратаки, идем вперед и наконец овладеваем окружной железной дорогой, что у
высоты 147,6.
Немцам с высотки были видны степи, низины и балки, занимаемые нашими
войсками. Нам же снизу видна лишь сама высота и на ней два кургана, похожие на
горбы лежащего верблюда с седловиной посередине. Днем она была в сплошных
взрывах, окутана дымом и пылью. Теперь ночь, высота и курганы освещены раке-
тами. Нити трассирующих пуль летят прямо и вкось, переплетаются в воздухе, и мы
словно под огневой сеткой.
Стоит грохнуть пушке или батарее в низине, как тут же на высоте раздаются
орудийные залпы — немцы видят вспышки и прямой наводкой бьют по нам.
По соседству в воронках расположились пехотинцы. Как куропатки, они зары-
лись в снег; спят, похрапывая, — устали за эти дни наступления. Мы, разведчики,
ведем наблюдение за поведением врага, отыскивая слабое место, чтобы взять «язы-
ка». Увы! Нет на высоте слабых мест.
Третьи сутки пехота лежит в снегу. Храп сменился клацаньем зубов. Лежим и
мы, но перед этим уже сменились, в роте побывали, наелись, выспались в землянке
и опять пришли. А пехотинцы же голодные и холодные, потому что кормят их два
раза и то ночью. Днем сюда, в голехонькую низину, появиться невозможно. Солда-
ты грызут мерзлый хлеб, ковыряют ножами ледяной суп, кашу в котелках. От такой
пищи они еще сильнее дрожат.
Ужин начался с ругани. Старшина не удосужился нарезать хлеб, прислав про-
мерзшие буханки.