Упрощенная HTML-версия
ê
Гавриил КУНГУРОВ
22
— Зазор, срамота...
Палашка перебила, шепнула в ухо:
— Ноне пытала я ее: «Скучно мол, Марфуша, без Николки, постыло?» А она:
«Все едино», — а сама глазищами на...
Палашка стихла, глянула на Степаниду и вкрадчиво добавила:
— На Ярофея...
— Но?! — разинула рот Аксинья и смолкла, перекосившись от удивления.
Марфа знала: о ней чешут языки. Выпрямилась, нехотя набросила шубейку,
улыбнулась ласково:
—Жонки, подтягивайте! — и затянула звонко, душевно...
Остальные покорно подтягивали:
На своем на белом коне,
Как сокол, как ясный, летает,
Вокруг острога, вокруг вражьего
Русскую рать собирает...
Песня глохла и вновь всплывала протяжно и жалостливо, голос Марфы
рыдал:
И взмолился тот вражеский князь,
Златом, серебром откупиться рад,
Чтоб оставили, чтоб спокинули
Казаки тот острожек княжеский...
Степанида сказала:
— Тоскливо голосим, к добру ли то?
Песня оборвалась. Над тайгой косматой медвежьей шубой лежали тяжелые
тучи, темень глушила, предвещая пургу. Сторожевой казак озирался, дрог, косился
на черную пропасть, творил молитву. Не слышал он, как с глухого угла у засеки,
по-лисьи припадая к снегу, подползали тайные люди. Они подкрались и, накинув
волчью шкуру, беззвучно казака удушили. У зимовья надрывно взвизгнула собака и
смолкла. Люди обошли сторожевой мостик и залегли меж пеньков и колодин, подле
зимовья. Ловко ступая, двое крались к зимовью. Толкнув дверь, вошли.
Степанида подняла голову, пламя очага осветило блеклыми пятнами вошед-
ших.
Стояли люди, затянутые в оленьи шкуры, с пиками и ножами. Дремавшие на
лежанке казачьи жонки вскочили. Вошедшие огляделись, слегка пригнулись и шаг-
нули вперед, стуча по половицам древками пик. Степанида разглядывала вошед-
ших: из-под меховых шапок, плотно обтягивающих голову и лицо, чуть виднелись
плоские носы да желтые скулы. Высокий эвенк в лисьем малахае, плохо выговари-
вая русские слова, сказал:
— Было в тайге лютых волков много, стало их еще больше! Зачем в наши ко-
чевья пришли?
Эвенк сдвинул брови, скривил рот и, раздувая ноздри, вскинул копье, вто-
рой — тоже.
Жонки сбились в угол.
Степанида и Марфа Яшкина метнулись к самопалам, но эвенки ловко накину-
ли на них мешки из оленьих шкур. Схватив пленниц, затушив камелек и затоптав
головешки в очаге, бросились к дверям и скрылись в морозной темноте.