Упрощенная HTML-версия
УРОКИ ФРАНЦУЗСКОГО
ê
347
УРОКИ ФРАНЦУЗСКОГО
Анастасии Прокопьевне Копыловой
Странно: почему мы так же, как и перед родителями, всякий раз чувствуем
свою вину перед учителями? И не за то вовсе, что было в школе, — нет, а за то, что
сталось с нами после.
* * *
Я пошел в пятый класс в сорок восьмом году. Правильней сказать, поехал: у нас
в деревне была только начальная школа, поэтому, чтобы учиться дальше, мне при-
шлось снаряжаться из дому за пятьдесят километров в райцентр. За неделю раньше
туда съездила мать, уговорилась со своей знакомой, что я буду квартировать у нее,
а в последний день августа дядя Ваня, шофер единственной в колхозе полуторки,
выгрузил меня на улице Подкаменной, где мне предстояло жить, помог занести в
дом узел с постелью, ободряюще похлопал на прощанье по плечу и укатил. Так, в
одиннадцать лет, началась моя самостоятельная жизнь.
Голод в тот год еще не отпустил, а нас у матери было трое, я самый старший.
Весной, когда пришлось особенно туго, я глотал сам и заставлял глотать сестренку
глазки проросшей картошки и зерна овса и ржи, чтобы развести посадки в живо-
те, — тогда не придется все время думать о еде. Все лето мы старательно поливали
свои семена чистой ангарской водичкой, но урожая почему-то не дождались, или он
был настолько мал, что мы его не почувствовали. Впрочем, я думаю, что затея эта не
совсем бесполезная и человеку когда-нибудь еще пригодится, а мы по неопытности
что-то там делали неверно.
Трудно сказать, как решилась мать отпустить меня в район (райцентр у нас
называли районом). Жили мы без отца, жили совсем плохо, и она, видно, рассудила,
что хуже уже не будет — некуда. Учился я хорошо, в школу ходил с удовольствием
и в деревне признавался за грамотея: писал за старух и читал письма, перебрал все
книжки, которые оказались в нашей неказистой библиотеке, и по вечерам рассказы-
вал из них ребятам всякие истории, больше того добавляя от себя. Но особенно в
меня верили, когда дело касалось облигаций. Их за войну у людей скопилось много,
таблицы выигрышей приходили часто, и тогда облигации несли ко мне. Считалось,
что у меня счастливый глаз. Выигрыши и правда случались, чаще всего мелкие, но
колхозник в те годы рад был любой копейке, а тут из моих рук сваливалась и совсем
нечаянная удача. Радость от нее невольно перепадала и мне. Меня выделяли из де-
ревенской ребятни, даже подкармливали; однажды дядя Илья, в общем-то скупой,