Упрощенная HTML-версия
УРОКИ ФРАНЦУЗСКОГО
ê
361
—Интересно. Мы в детстве когда-то тоже играли. Вот и хочу знать, та это игра
или нет. Расскажи, расскажи, не бойся.
Я рассказал, умолчав, конечно, про Вадика, про Птаху и о своих маленьких
хитростях, которыми я пользовался в игре.
—Нет, —Лидия Михайловна покачала головой. —Мы играли в «пристенок».
Знаешь, что это такое?
— Нет.
— Вот смотри. — Она легко выскочила из-за стола, за которым сидела, отыс-
кала в сумочке монетки и отодвинула от стены стул. — Иди сюда, смотри. Я бью
монетой о стену. — Лидия Михайловна легонько ударила, и монета, зазвенев, ду-
гой отлетела на пол. — Теперь, — Лидия Михайловна сунула мне вторую монету
в руку, — бьешь ты. Но имей в виду: бить надо так, чтобы твоя монета оказалась
как можно ближе к моей. Чтобы их можно было замерить, достать пальцами од-
ной руки. По-другому игра называется: замеряшки. Достанешь, — значит, выиграл.
Бей.
Я ударил — моя монета, попав на ребро, покатилась в угол.
— О-о, — махнула рукой Лидия Михайловна. — Далеко. Сейчас ты начина-
ешь. Учти: если моя монета заденет твою, хоть чуточку, краешком, — я выигрываю
вдвойне. Понимаешь?
— Чего тут непонятного?
— Сыграем?
Я не поверил своим ушам:
— Как же я с вами буду играть?
— А что такое?
— Вы же учительница!
— Ну и что? Учительница — так другой человек, что ли? Иногда надоедает
быть только учительницей, учить и учить без конца. Постоянно одергивать себя:
то нельзя, это нельзя, — Лидия Михайловна больше обычного прищурила глаза
и задумчиво, отстраненно смотрела в окно. — Иной рaз полезно забыть, что ты
учительница, — не то такой сделаешься бякой и букой, что живым людям скучно
с тобой станет. Для учителя, может быть, самое важное — не принимать себя все-
рьез, понимать, что он может научить совсем немногому. — Она встряхнулась и
сразу повеселела. —А я в детстве была отчаянной девчонкой, родители со мной на-
терпелись. Мне и теперь еще часто хочется прыгать, скакать, куда-нибудь мчаться,
что-нибудь делать не по программе, не по расписанию, а по желанию. Я тут, бывает,
прыгаю, скачу. Человек стареет не тогда, когда он доживает до старости, а когда пе-
рестает быть ребенком. Я бы с удовольствием каждый день прыгала, да за стенкой
живет Василий Андреевич. Он очень серьезный человек. Ни в коем случае нельзя,
чтобы он узнал, что мы играем в «замеряшки».
— Но мы не играем ни в какие «замеряшки». Вы только мне показали.
—Мы можем сыграть так просто, как говорят, понарошке. Но ты все равно не
выдавай меня Василию Андреевичу.
Господи, что творится на белом свете! Давно ли я до смерти боялся, что Ли-
дия Михайловна за игру на деньги потащит меня к директору, а теперь она просит,
чтобы я не выдавал ее. Светопреставление — не иначе. Я озирался, неизвестно чего
пугаясь, и растерянно хлопал глазами.
— Ну что — попробуем? Не понравится — бросим.
— Давайте, — нерешительно согласился я.
— Начинай.
Мы взялись за монеты. Видно было, что Лидия Михайловна когда-то действи-
тельно играла, а я только-только примеривался к игре, я еще не выяснил для себя,