Упрощенная HTML-версия
Леонид БОРОДИН
ê
418
мокрым щупальцем меж камней дальше прочих, то это просто по нерасчету сил,
потому что ничего такого ей вовсе не надо, потому что не в этом ее работа!
Но что бы там ни мерещилось и ни думалось, здорово стоять на камне и смот-
реть чуть вперед на бегущие под ноги волны и ощущать опасность головокруже-
ния и маеты от видимости своего противостояния и противоборства чему-то, что не
только сильнее и больше тебя, но и совершенно иное по своей природе и по своему
предназначению в мире.
Юрка с Валеркой о чем-то спорили, размахивая руками, показывая в разные
стороны. Хоть я и стоял близко, слышал лишь одни восклицания, прорывавшиеся
сквозь непрерывный грохот и рокот волн. Теперь я обратил внимание на шпалы,
застрявшие между камнями и подпрыгивающие одним боком на каждой волне. Я
увидел, что шпалы соединены скобами, и догадался, что это и есть плот, и не то
чтобы разочаровался, а недоумевал, для чего может понадобиться такое жалкое со-
оружение, на которое и ступить-то страшно, а на плотах ведь плавают...
Я прыгнул на большой плоский камень, где топтались Юрка с Валеркой, и,
указывая на плот, спросил-прокричал:
— Этот, что ли?
Валерка снова показал мне большой палец, и я вовсе не понял его восторга.
— Спрятать его надо! Рыбачить с него будем, нырять!
В поселке было всего две лодки. С лодки, понятное дело, рыбачить сподруч-
нее, а купаться тем более, хотя я уже знал, какие здесь глубины, и купание с лодки
было не про меня! Но по мне лучше век не купаться, чем отвалить от берега хотя бы
на метр на таком плоту!
Я сосчитал, он был из восьми шпал.
—Маленький! — прокричал я в самое ухо Валерки.
Он выпучил глаза.
—Мы на трех шпалах рыбачим!
И сунул мне под нос три пальца.
Спрятать плот нужно было и от других мальчишек, и от взрослых. И вот мы
трое часа три под волнами, вымокнув, конечно, до нитки, перетаскивали плот за
мысок в большие камни, где он не был бы виден с насыпи. Перетаскивали — это
значит проволокой, зацепленной за скобу, тащили вдоль берега, используя только
откат волны для рывка. Когда же волна налетала на берег и на плот, мы лезли под
самую волну, не позволяя ей выкинуть плот на камни или швырнуть между камней,
где он мог застрять безнадежно для наших сил. Потом мы еще долго привязывали
плот к камням, чтобы его не унесло штормом.
Пока копошились и суетились, холода как-то не чувствовали, но только присе-
ли отдохнуть после всего и взглянули друг на друга, то не только я, но и приятели
мои, коренные байкальцы, встревожились.
— Айда домой. Сушиться надо! — сказал, хмурясь, Юрка. — Хорошо, что
хоть мамки дома нет!
Валерка загрустил, как и я. Наши мамы были дома.
Пока меня сначала раздевали, а потом одевали, я схлопотал пару затрещин,
выслушал неисчислимое количество упреков, сам успел выдать тысячу и одно обе-
щание относительно своего поведения впредь, мужественно принял в себя все га-
дости, именуемые лекарством, и вообще проявил себя с самой хорошей стороны в
процессе осознания своего легкомыслия.
Однако ни это, ни шуба, которой меня укутали, ни педагогический бодрячок
отца («Ничего с ним не случится! Он же мужчина, а не девчонка!») не спасли меня
от простуды, которая началась температурой к вечеру, ночью уже обернулась бре-
дом, а к утру воспалением легких.