Упрощенная HTML-версия
Леонид БОРОДИН
ê
444
Старуха подала ему стакан, что стоял на табурете рядом. Он пытался взять
стакан в руку, но не смог, и она напоила его и полотенцем, что висело на спинке
кровати, вытерла губы.
—Могилки-то ведь не оставил? Боялся?
— Оставил, Анюта, оставил, как положено, с крестом...
— Оставил! — простонала старуха. — Есть могилка, значит!
Она закрыла глаза, покачала головой.
— И как же тебя простить за такое, Гриша! Как?
— Как можешь! — шепотом прохрипел дед.
— Где же? Говори!
—Скажу! — дед закашлялся, затрясся. —Найдешь! В Сухой пади родничок...
знаешь... от родничка вверх... на сосне засеку увидишь... Не по корысти это было,
Анюта! Люди болтали... про золото... Не было там золота... никогда не было... По
ссоре это было... по глупости...
Мне было очень неудобно висеть на завалинке, и, наверное, от напряжения я
плохо понимал, о чем они говорят.
Дед еще хотел что-то сказать, но снова закашлялся, и Васина сказала ему:
—Молчи! Молчи!
Дед кашлял, и белая борода прыгала у него на груди.
Завалинка была покатой, нога моя соскользнула, и я оборвался вниз. Вскочив
на ноги, кинулся прочь от дома, подбежал к мальчишкам и на всякий случай спря-
тался среди них. Меня о чем-то спросили, я что-то ответил, сам же пытался восста-
новить все фразы, что услышал, чтобы понять смысл разговора.
— Васина вышла! — крикнул Юрка, а Генка сорвался с места и побежал
в дом.
Старуха уже почти прошла мимо, но остановилась, повернулась в нашу сто-
рону и поманила пальцем... конечно, меня. Красный как рак, я подошел к ней. Она
смотрела на меня спокойно, погладила по голове и сказала:
— В жизни такое бывает, чего знать никому не на пользу!
Какой у нее голос! Я крепко сжал ее руку обеими руками и сказал шепотом,
но горячо:
— Если я кому скажу, пусть умрут мои родители!
Она покачала головой.
— Даже если ты на семь ветров скажешь, пусть всегда живут твои родители!
Таких тайн нету, что дороже отца с матерью!
И мне стало стыдно за мою дурацкую клятву. Она еще погладила меня по го-
лове и пошла. Мальчишки насели на меня, пытаясь узнать, о чем мы говорили. Я
что-то соврал им.
Генкиного деда увезли на дрезине в Слюдянку. С ним поехал и Генка, успев-
ший крикнуть нам, что привезет деда назад здоровехонького.
Я долго ходил по берегу Байкала и думал о том, что услышал. И хотя я дога-
дывался, что произошло в тайге в Сухой пади, и это было страшно и интересно,
но я почему-то все время слышал только одну фразу и даже произносил ее вслух,
пытаясь повторить интонацию, какой она была сказана:
«И как же тебя простить за такое, Гриша?»
Когда, наконец, мне удалось воспроизвести точно интонацию, мое радост-
ное подозрение перешло в уверенность. Старуха Васина именно этой фразой уже
простила Белого деда! И когда он ответил ей: «Как можешь!» — это было почти
«спасибо»!
Тогда я вспомнил другую старуху, которая простить не может и не хочет, и
вспомнил все остальное, хотя, конечно, и не забывал вовсе, но будто какой-то зарок
давал себе не думать о том.