Упрощенная HTML-версия
ГОД ЧУДА И ПЕЧАЛИ
ê
451
А вот мешки дяди Сережи и Юркиного брата были ужасными, даже не вери-
лось, что кто-то может поднять их с земли!
— А теперь спать до опухания! — объявил дядя Сережа.
В балагане оказались одеяла, хоть и старые, но целые, и телогрейки, и даже
шапки. Ночи в байкальской тайге холодные, это я уже знал.
Старшие расположились у костра, а нас троих определили в балаган. Юрка
сразу же ушел туда, а мы со Светкой попросились немного посидеть у костра.
Ночь была темнущая. И только теперь, оглядевшись, я почувствовал, как
страшно все вокруг! Костер освещал только саму поляну, и свет его кончался в двух
шагах, а дальше все кругом было наполнено страшными тенями, шорохами, зву-
ками, незнакомыми и тревожными. На фоне неба виднелись или угадывались вер-
шины кедров, и казалось, будто вершины нависают над головой, готовые в любую
минуту свалиться на голову живыми чудовищами ночи. В темноте мерещилось дви-
жение, кто-то подкрадывался или ходил около — так и хотелось прижаться к костру
и спрятаться в нем.
— Страшно? — шепотом спросила Светка. Я хмыкнул, будто мне наплевать.
— А мне всегда страшно ночью! — призналась Светка, и я тогда тоже согла-
сился, что мало приятного.
Все уже спали, а мы еще сидели и слушали ночные звуки и смотрели в кос-
тер, а мне вообще было жутковато уходить в темный балаган, и я сказал, что оста-
нусь здесь. Запахнувшись телогрейкой, я привалился к зубчатой колодине и скоро
заснул.
Когда проснулся, было жарко, было солнце и вторая половина дня. Был уже
готов и обед, он же и завтрак. Все тело ломило так, будто меня долго били ногами
и палками. Но Светка потащила меня к ручью, и мы даже немного поборолись с
Юркой на поляне.
В углы вещмешков были заложены большие шишки, к этим шишкам привя-
зали широкие и мягкие лямки и затем стянули их на горловинах мешков. Светке,
Юрке и мне мешки помогли надеть, а дядя Сережа и Юркин брат надевали мешки,
сидя на земле, и потом с трудом поднимались, покачиваясь и одобрительно покря-
кивая. Мне мой мешок казался легким, и стыдно было тащить столько же, сколько
девчонка!
Мы пошли в обратный путь в том же порядке, что и вчера. Не прошли и кило-
метра, а ремни стали ощущаться на плечах, и скоро я уже не жалел, что несу только
четыре котелка. Я стал подкладывать под ремни ладони и уже шел не прямо, как
сначала, а согнувшись, и было уже вовсе не весело...
А на полдороге случилось вот что. В том самом месте, где вчера дядя Сережа
о чем-то крикнул мне, но мы потом оба забыли про это, то есть на развилке троп,
впереди нас на нашу тропу вышла старуха Васина. Все были удивлены не меньше
меня. Она была в телогрейке, в сапогах, в руках палка.
— Ты чего это, Васина, по тайге одна шастаешь? — спросил дядя Сережа. —
На зверя нарваться можешь! Никак из Сухой пади идешь!
— Где была, Сережа, оттуда и иду! — ответила она, улыбаясь.
Так вот что хотел сказать мне вчера Светкин отец! Что эта тропа в Сухую
падь!
— Значит, в Сухую падь ходила, — сказал снова дядя Сережа, пристально гля-
дя на старуху Васину. — Что ж не сказала мне, я б с тобой сходил! Не те твои годы,
чтобы одной по тайге плутать!
Васина ничего не говорила и только улыбалась и щурилась на нас. Обогнав
ее, все двинулись дальше, а я, пропустив Светку, задержался, подошел к старухе и
спросил шепотом:
— Вы... нашли? Да?