Упрощенная HTML-версия
Леонид БОРОДИН
ê
464
все каникулы, если не считать одного события, происшедшего со мной в эти дни, о
котором долго помнили, наверное, жители Маритуя.
Однажды утром, выйдя на крыльцо, я почувствовал в природе какую-то пере-
мену, подумав, догадался, что нет обычного сквозняка, нет ветра! А сойдя с крыль-
ца и привычно заглянув под мост, Байкала не увидел, на его месте что-то сверкало,
и блестело, и слепило. Когда добежал до берега, то уже застал там мальчишек, кида-
ющих камни в тонкую пленку льда, которая рвалась от каждого камня, и в отверстия
выплескивалась вода. Лед был без единой ущербинки, гладкий, как зеркало, и этому
зеркалу не было конца.
— Завтра кататься будем! — крикнул Валерка. Я не поверил ему. Лед был не
толще пальца.
Но следующим утром я уже не увидел ни одного мальчишки на речке и, ска-
тившись по речке на коньках до Байкала, остановился в изумлении. Черными ко-
мочками метались мальчишки по Байкалу вдоль берега. Я боялся даже ногой сту-
пить на лед, потому что он просвечивался насквозь, и дно было видно лучше, чем
через воду.
Подкатили ребята и затащили меня на лед. Но ужас! Лед прогибался под нога-
ми! Прогибался, но не ломался.
— Не бойся! — крикнул Юрка. — Во держит!
Он сел на лед, поднял ногу и задником конька ударил по льду. В пробитое от-
верстие выплеснулась вода, а я опрометью кинулся к берегу. Мальчишки валялись
по льду и хохотали.
Насупившись, робко перебирая ногами, я снова подкатил к ним.
— Айда! Не боись! — крикнул кто-то, и все стайкой кинулись от берега. Я
покатил вслед, стараясь не нажимать особенно на коньки, словно этим уменьшал
собственный вес.
Но, как говорится, кому что на роду написано!
Я уже почти освоился, почти перестал бояться непонятной мягкости льда и
светящейся глубины под ногами. Я летел вдоль берега, а за мной гнался Валерка.
Вдруг впереди я увидел пятно льда светлее обычного и будто чуть вспученного. Я
не успел ни испугаться толком, ни отвернуть в сторону и проскочил по нему катом.
Проскочив, остановился, обернулся и хотел спросить Валерку, почему такой лед, но
тот, выпучив глаза, крикнул что-то невнятное и помчался в обратную сторону.
Я машинально сделал за ним несколько шагов, под ногами у меня захрустело,
и сначала ноги мои провалились лишь по голень и на долю секунды застряли будто,
но я шевельнулся и тотчас же ушел в воду по уши. Случилось это в метрах ста от
берега. На мне были утяжеленные подмораживанием валенки с коньками, тяжелый
полушубок и под полушубком немало одежды, ведь я ушел кататься на весь день.
По всем законам я был обречен. Лед, тонкой пленкой лежащий на воде, вы-
держивал наш вес как бы за счет общего натяжения. Но, провалившись в «пузырь»,
как назывались подобные места во льду, я не мог забраться на лед, я только ломал
его, как тонкое стекло, и мне предстояло ломать его до самого берега, что было не-
возможно хотя бы потому, что не хватило бы сил на то, не говоря уже о судорогах
холода.
Мальчишки откатились к берегу, и это не было предательством. Они знали
цену льду, они не смогли бы подойти ко мне и на десять метров. Не могу сказать,
что чувствовали они, а я, кажется и как мне помнится, вообще ничего не чувствовал.
Я колотил лед обеими руками, барахтался и, кажется, тихо визжал.
Потом и позже, через много лет, когда меня спрашивали, как же я все-таки
вылез, чтобы успокоить любопытство, я придумал версию о том, что будто бы, ло-
мая лед, я наткнулся на двойную льдину, она выдержала мой вес и я вскарабкался
на нее.