Упрощенная HTML-версия
КАПИТАН ЛЕТАЮЩЕГО САРАЯ
ê
545
Минут через пять, когда Ватрушкин вновь запросил погоду, Брюханов уже с
сердцем в голосе выдавил:
— Ветер одиннадцать метров. Советую уходить на запасной.
— Он, видите ли, советует! Не страна, а дом советов, — прокомментировал
Ватрушкин. И, выждав еще пару секунд, попросил: — Вы еще раз замерьте. А мы
постараемся угадать между порывами.
В наушниках вновь произошло какое-то клокотание, через секунду все стихло,
а через пару минут выдохнуло:
— Ветер восемь метров. — Брюханов на секунду умолк, чтобы тут же доба-
вить: — Но о-о-очень си-и-льный!
Ватрушкин показал мне большой палец и быстро начал снижение. Бороться
с боковым ветром он не стал, а посадил взбрыкивающий от ветра самолет поперек
полосы. Пробега как такового не было: едва коснувшись земли, самолет встал как
вкопанный. Но это ощущение было секундным. Затем мне показалось, что ветер
опрокинет нас на крыло. Самолет начало корежить и наклонять, было такое ощуще-
ние, что уже без помощи мотора он может самостоятельно подняться в воздух или,
чего доброго, его, как щепку, унесет в овраг. Но Брюханов быстро организовал всех
мужиков, кто был на аэродроме, и они, повиснув на крыльях, помогли нам доползти
до стоянки. Там самолет привязали, зачехлили. И тут наконец-то я разглядел Брюха-
нова. Был он крепок и высок ростом, на лице выделялся крупный нос. Он подошел
к крылу, погрозил кулаком Ватрушкину, но через минуту они, два крепких, но уже
поседевших хлопца, обнимались прямо у дверей самолета.
Освободившись от своих прямых пилотских обязанностей, я схватил чемодан
Анны Евстратовны, в другую руку для равновесия взял парашютную сумку, чер-
тыхнулся про себя, вспомнив грузчика, и поволок увесистую поклажу к самолетной
двери. Ватрушкин, глянув на мой новенький летный костюм, улыбнулся:
— Ты уж извини, но погрузчиков сюда еще не завезли, — перекрывая ветер,
громко сказал он. — И грузчиков здесь еще долго не будет.
Вот так, аккуратно, но со значением, Ватрушкин припомнил мне грузовой
склад. Я молча проглотил пилюлю.
Много позже до меня дошло: он хотел предупредить, что за всеми пассажира-
ми багаж не наносишься, а разгружать и загружать почту и иной груз в маленьких
аэропортах придется самому, а значит, моя новенькая, точно для кино, форма вскоре
покроется пятнами, и мне придется то и дело отмывать их и отчищать ее бензином.
А пассажиры и пассажирки будут помнить меня только до той минуты, как я пос-
тавлю на землю чемоданы, и, подхватив их, тут же забудут, с кем летели, кто нес
поклажу, побегут себе по своим делам дальше.
Мои размышления прервал налетевший ветер, он сорвал с головы новенькую
летную фуражку и покатил по траве. Я едва успел догнать ее, и тут с аэродромной
вышки все тот же порывистый ветер чуть ли не в насмешку мне донес модную в то
время песню из югославского кинофильма «Любовь и мода», которая была известна
у нас как «Маленькая девочка»:
Всю жизнь мечтала, пилотом стала.
И вот лечу я,
И не страшно ничуть.
Мне пришлось возвратиться к самолету и, преодолевая порывистый ветер, пе-
ретаскать вещи Анны Евстратовны к деревянному зданию жигаловского аэровокза-
ла. Анна Евстратовна решила сходить в районо, чтобы сообщить, что она прибыла
и готова ехать, куда ей укажут. А нам оставалось готовиться к ночевке: погода ис-