Упрощенная HTML-версия
КАПИТАН ЛЕТАЮЩЕГО САРАЯ
ê
559
Митрич приехал поздно, привез рыбу, несколько крупных ленков, и мы свари-
ли уху. Кроме ленков Митрич привез спальные мешки, и я, вспомнив, как он назвал
себя лесным профессором, согласился: Митрич не только заботливый, но и предус-
мотрительный человек. По мнению Ватрушкина, это было главным качеством, ко-
торое отличает настоящего пилота от летуна. Действительно, с таким не пропадешь.
В разговоре у вечернего костра Митрич признался нам, что хотел стать летчиком и
даже ездил поступать, но не прошел медкомиссию. И в конце сказал одну фразу,
которая, как вспышка, уже по-новому осветила всю мою нынешнюю работу:
— Для того чтобы любить небо, не обязательно быть летчиком. И вообще,
умные люди говорят: то, что сделано с любовью, и стоит долго и помнится всю
жизнь.
После таких слов говорить больше не хотелось. Я забрался в спальник и, по-
размышляв над словами Митрича, уснул сном хорошо поработавшего человека.
А утром, загрузив мотоцикл коробками и ведрами с ягодой, Митрич повез нас
в Чингилей. Когда въехали в село, я попросил его подвезти нас к школе.
—Мне нужно повидаться со старой знакомой, — сказал я.
—С Анной Евстратовной, — догадался Митрич. —Это мы запросто. Но у нее
сейчас уроки. Может, чуть попозже.
— Ничего, мы на минутку.
Митрич подъехал к деревянной, срубленной из вековых лесин школе и попро-
сил бегающих во дворе девочек позвать Анну Евстратовну.
— Скажите, что к ней гости из города.
Девочки быстрыми глазами оглядели меня, прыснули и скрылись в школе.
Анна Евстратовна вышла в строгом сером костюме и в модных туфлях, что
сразу бросилось мне в глаза, потому что ходить в них по улице после прошедших
дождей было бы безумием. Увидев меня, Анна Евстратовна обрадовалась, сказа-
ла, что не ожидала, и, когда я начал мямлить, что заехал на минутку, она тут же
настояла, чтобы я обязательно подождал: она сейчас закончит урок, и мы должны
пообедать у нее.
Жила она здесь же, при школе, в пристрое, который, судя по свежим бревнам,
был приделан совсем недавно.
— А вы зайдите, там не заперто, я сейчас подойду, — сказала она.
И мы зашли, но только с Мамушкиным. Митрич, сославшись на срочную
работу, уехал по своим делам. Конечно, это было не жилье Мамушкина, у Анны
Евстратовны все прибрано, чисто, крашеный пол, на столе — стопки тетрадей, на
этажерке и полках — книги. И свежий, пропитанный смолью и хвоей воздух.
Я еще раз осмотрел комнату. Ну и где же здесь можно было разложить пара-
шют, его можно было показывать в разобранном виде только на школьном дворе
или на аэродроме.
Коля нашел у Анны Евстратовны кастрюлю, наполнил ее ягодой, затем сходил
в огород и накопал картошки.
— Ну, чего расселся, давай чистить будем! — скомандовал он.
И мы начали чистить. Искоса я оглядывал комнату — так вот куда занесла ее
учительская судьба! Через окно в комнату заглядывал кусочек неба, а далее был
виден край деревенского поля и, насколько хватало глаз, стояла тайга. А на столе
небольшие часы отсчитывали свое и наше время. Оно неумолимо летело с такой
скоростью, что даже и на самолете не угонишься.
Действительно, Анна пришла скоро, не вошла, а влетела; увидев, что мы заня-
ты домашней работой, похвалила и, быстро переодевшись, придала нашим действи-
ям ту осмысленность и законченность, которую может придать только женщина.