Упрощенная HTML-версия
ê
АЛБАЗИНСКАЯ КРЕПОСТЬ
79
Ярофея, на его саблю острую — надежные ратные товарищи. Улыбнулся Ярофей.
Сели они со Степанидой у оконца и душевно затянули любимую Ярофеюшкину
песню:
На своем на белом коне,
Как сокол, как ясный, летает,
Вокруг острога, вокруг вражьего
Русскую рать собирает...
...Не знали албазинцы, что на противоположном берегу копашатся в камышах
тайные люди. Припадают те люди к земле плотно, крадучись по-звериному, жад-
но вглядываются в строения албазинцев. К ночи тайные люди исчезают, чтоб рано
утром вновь глядеть на Албазин. Это маньчжурские доглядчики — скрытные пос-
ланцы императора Серединного царства. Именуются те посланцы на их китайском
наречии шан-янь, что обозначает «богдыхановы глаза».
С первыми вешними проталинами в Албазин вернулся Пашка Минин. Уди-
вился Пашка, как вырос Албазин, да и албазинцы диву дались: был Пашка казак
исправный, телом пригож, глазом остер, в шагу крепок, на бою лих и суров — хошь
ставь Пашку в атаманы. А вот отвез казне царской подарочек десять возков пушни-
ны да повинную казачьей вольницы и зачах, сгорбился, лицом стал дряхл, и вместо
черной бороды — клок трухлявый, словно серая мшина на пне столетнем. Споты-
кался Пашка на правую ногу, шел, опираясь на костыль. Охали жонки: с чего бы
такое приключилось с казаком?
А приключилось это неспроста. Гневом загорелся воевода Даршинский за по-
дарки албазинцев, за повинную грамоту; Пашку и казаков, что в пути возки днем
и ночью от разбоя охраняли, сурово наказал. От этой расправы умерли пять лихих
казаков, а которые и спаслись, то к ратному делу негодны стали — покалечились.
Столь тяжкой казни предал их царский воевода.
Рассказав Ярофею о своем позоре и мытарствах, Пашка Минин слег, напала на
него хворь, и не растаял еще снег на солнцепеке, Минин умер.
Ярофей собрал казачий круг, сказал:
— Казаки вольные, сыщите деревину что ни на есть сухостойную, негожую,
вороньем засиженную, рысью вонючей загаженную; на той деревине нерчинскому
воеводе сготовьте веревку смертную.
— Веревку марать жаль об эдакого мучителя!..
— На кол его надобно, Ярофей!
— Иного от албазинцев не дождется!..
Казаки разошлись суровые, многие грозились идти походом и Нерчинский ос-
трог сжечь.
Тем временем прискакал в Нерчинский острог гонец от царя московского.
Привез гонец смертную грамоту. Воевода Даршинский, прочитав грамоту, клял цар-
ского посла Николая Спафария: из-за него отпустил он вора Пашку Минина и его
казачишек грабежных.
Воевода в приказной избе всенародно похвалялся:
— Конец тому воровскому Албазину... Полетят с плеч воровские головушки!..
Повелел тех воров государь повывести, и не иначе мне, его воеводе радивому, пожа-
лует царь за мое старание подарочек, и не иначе золотой резьбы кубок...
Снаряжал воевода казачью рать, чтоб послать ее на Албазинскую крепость.
Ярошку Сабурова да его дружков схватить, отобрать всю казну пушную и пожитки
воровские.