ê
Гавриил КУНГУРОВ
90
дости с яблоком русским сходен, а ростом велик, больше репы. Дыни слаще меду,
цветы чудные: и пригожи и душисты, а от того цветного духу, от всех огородов и
садов разносится благовоние на многие версты...
А китайцы землепашцы славные. Уронив в землю зернышки, вырастят из них,
ползая по полю и перебирая землю руками, сам-двадцать, а то и более. Оттого сеют
заместо нашего лукошка из бамбуковой дудочки. Дудочка та искусно сделана, зерно
кладет ровной тонкой нитью, лишнего не обронит, семя дурной травы в себе за-
держит. Китайские землеробы — истинные трудолюбцы полей: и в жару палящую
и в дождь резучий в земле копаются неотлучно... Соки у земли норовят отобрать
до отказа и, чтоб вернуть земле силы плодовитости, удобряют, поливают, чистят и
холят ее пуще, чем дитя родное. О земле говорят ласково и детей с малолетства к
тому же клонят. Помнят завет древневекового мудреца, имя его запамятовал, слова
его праведны: «Пот и слезы людей — кровь земли. Отдай ей это, иначе она умрет, а
с ней умрут и люди...»
Плоды китайские землепашцы выращивают чудесны: крупны, сочны, в еде
сладки, однако ни в единой стране таковых не сыщешь.
Люд же китайский, хоть от земли плоды берет во множестве, беден и нищ без
меры. Усмотрели мы такое лихо, оно тем горше, чем больше видишь законы богды-
ханова царства. Простой люд почитается у них хуже животин. Фердинанд Вербист
видел один китайский обычай, страшный, кровавый.
Когда умирает богдыхан аль близкий его родич, мертвеца несут в священную
рощу, впереди идет сто ножовщиков, они убивают всякого, попавшего на пути. Ког-
да умер старший дядя богдыханов, было велено покойника нести не дорогой, а по-
лями, где трудилось множество хлебопашцев. Ножовщики зарезали десять тысяч
мужчин, женщин и детей. Поля покраснели от крови, трупы мешали шагать, ры-
дания и вопли огласили горы и долины. Богдыхан сказал: «Я рад, что десять тысяч
чистых душ будут служить в раю у трона моего дяди...»
Июля 1 дня.
Пропишем еще о чудесах рыболовных. Китайцы разным наукам обучены, од-
нако в рыбной ловле всех народов опередить смогли. То истинно. Есть у них птица
домашняя, схожа по образцу с нашим бакланом, шея у нее долгая, клюв большой,
глаза жадны. Ту птицу китайцы научают, и она рыбу ловит, как собака зайцев. Чтоб
птица рыбу от жадности не глотала, кладут ей на шею кольцо железное, и то кольцо
рыбу в глотку не пускает. Птица же, поймав рыбу, бросает в лодку. Когда же в реке
рыбы идут на икромет табунами, птицы-рыболовы свирепеют и друг друга рады
расклевать... За тех птиц китайцы дань богдыхану платят, столь эта птица по хозяйс-
тву доходна. Окромя ловли рыбы, китайцы славно ее плодят. В мае месяце на судах
рыбаки мальков доставляют и продают, а люд, купив мальков, пускает их в озерца
и кормит, пока не вырастут.
Посчитаем за должное описать строение больших судов, ибо много мудреного
в них есть. Те суда сделаны словно палаты превысокие, деревянные, по сторонам
разделены на чуланы, и там стоят столы и стулья. Двери и окна вырезаны искусно,
расцвечены красками, золотом и серебром. А вместо слюды врезаны гладкие рако-
вины морские, а для светлости и блеска шелковая ткань, варенная в воске, а по шел-
ку пригожие писаны птицы, рыбы, цветы и иные красоты. А по бокам суда перила
столь мудрены, решетчаты, диву дивишься...
Обрели мы счастье и оглядели китайских жонок и девиц, они прячутся с боль-
шим старанием в хижинах.
По обличью скуласты, желты, узкоглазы, ростом мелки, телом тонки. Есть
иные и пригожи, белят мелом щеки и губы пунцуют. Одеяние носят чудное: штаны