Упрощенная HTML-версия
Алексей ЗВЕРЕВ
ê
166
— Таскай!
Что-то домашнее виделось в движениях Гневышева, будто ходил по двору хо-
зяин, запрягся неторопливо делать одну работу за другой. Он переколет все напи-
ленные дрова, сложит в поленницы, там начнет хомут чистить, у оглобель тяжи
подравняет и толкнет телегу в сарай, двор подметет — и дела сами идут в его руки:
меня сделай, меня возьми. Не торопи Гневышева сделать все дела на огневой, он бы
сделал их — не торопи воина. Не сломает Гневышев гвоздодером досок, снимет их
осторожно и грудкой сложит подле, будто нужны они ему огород городить. А как
создаст подле орудия запасец мин, примется помогать солдату навешивать на стаби-
лизаторы кисло пахнущие колбаски зарядов, став на колени, потому что ему не по
годам сидеть на корточках. А тут заметит — ремень спуска короток, и стреляющий
боязливо тянется за ним из ровика, Гневышев сидор развяжет и, порывшись, извле-
чет конец шнура, скрутит его вдвое и привяжет к ремню.
— Пробуй-ка.
Когда чаще стали рваться немецкие снаряды, Гневышев позвал шофера.
— Подсоби-ка, парень, не успеем.
— А что такое? — спросил Протасов.
— Кидать часто стал. Мы ямку выкопаем и туда мины. А вдруг ахнет.
— Ахнет, так всяко ахнет.
— Вот я и говорю, чтобы не шибко.
— Этого не надо, — услышал разговор Трунов. — Не надо ямы подле орудия.
Из лесу почаще носи.
Гневышев поглядел на Трунова, соображая, руку к затылку занес, но, не поца-
рапав его, догадливо крякнул.
— Эт-та верна. Не докумекал, — осудил себя Гневышев и пошагал в переле-
сок, качая черной пропотелой спиной.
20
Ахнуло в правое дальнее крыло соседней батареи. Клубы чада на минуту за-
волокли орудие и расчет, а как на рожь свалило чад, там все еще молчало, и потом
забегали, засуетились люди, но тут новая, своя, команда по батарее заняла забота-
ми, и никто не взглянул, как санитар Смирнов, тоже немолодой, маленький ростом
человек, рысцой побежал туда. Сзади послышалось бычье мычание «катюши», и
тусклые дневные ленты огня блеснули над головами, разлиновав небо. В соседнем
распадке заохали гаубицы.
— Разгуливается утречко, — крикнул Гневышев, проходя мимо Трунова.
— Вроде того, — широко и с напускным равнодушием оглядел окрестность
Трунов.
Он все еще не мог привыкнуть к роли взводного командира и старшего на ба-
тарее, и, чем больше разгорался бой, тем сильнее он понимал, что ему надо что-то
делать, но, что делать, он не находил. Расчеты работали, не мешать же им. Он на-
смешливо подумал о себе, что вся его работа заключается в том, чтобы, как эхо, пе-
редавать услышанную по телефону команду. Трунову сейчас потаскать бы ящики, а
он, сильный и крепкий, ходит пять шагов туда, пять — обратно, поправляет на носу
очки и руки то назад бросит, то вперед. «Я самый бездейственный человек на бата-
рее, — подумал он, глядя на энергичную работу расчетов, — но кому-то, видимо,
надо стоять вот так и глядеть вот так важно и холодно». К счастью, НП замолчал,
пришла машина с минами, и он сейчас станет распоряжаться разгрузкой.