Упрощенная HTML-версия
Геннадий МАШКИН
ê
236
простого карандаша разбросал чаек в разных наклонах…Все — из ума, ничего — с
натуры.
Я позвал ребят и показал им картину. «Вот здорово!» — сказали они.
И Юрику понравилось. Он стал расспрашивать меня о белом пароходе.
Я наплел ему, что этот пароход заплывает и в Японское море. На нем живут
загорелые ребятишки. Пароход такой огромный, что на нем цветут сады и плещут-
ся озера с золотыми рыбками. Ребятишки бегают в садах, плавают в озерах и едят
галеты с компотом.
«Гера, я хочу на этот пароход», — сказал Юрик и вцепился в мою руку.
«Выздоравливай, — ответил я и подмигнул ему, — тогда дело будет в шляпе».
Через несколько дней брат встал на ноги. Но вот опять…
Со страшным грохотом заслонил свет в окне встречный поезд. Я вздрогнул.
— Гера, дай мне поиграть патрон, — сказал Юрик и протянул руку к оттопы-
ренному карману моих штанов.
Я порылся в кармане и достал патрон от крупнокалиберного пулемета. Юрик
схватил его и начал колотить шляпкой об острый железный край столика. Я сделал
ему знак, чтобы он играл осторожнее. Но Юрик метил капсюлем об острый угол.
Тогда я отнял у него патрон. Юрик поднял крик.
— Отойди от ребенка, олух окаянный! — сказала мама.
Подошел отец, увидел патрон и отнял. Его веки дрогнули. Отец повернулся и
пошел в тамбур. Я последовал за ним. Он рванул дверь и швырнул патрон. Бронзо-
вая гильза сверкнула над кустами.
Отец стал боком ко мне. Его горбатый нос делал клевки, вторя вагонной тряске.
— Еще есть? — спросил отец.
Я замотал головой.
— Зачем таскаешь такие дела? — спросил он.
— На японцев, — ответил я. — Не табаком же мстить за деда.
— А на табак можно выменять заветный твой «мерседес», — сказал отец иг-
риво.
— «Мерседес» мне больше не нужен, — буркнул я, нажал плечом дверь и
нырнул в вагон.
4
С вокзала нас повезли на машине прямо в порт. Улицы Владивостока вздыма-
лись и опускались волнами. Они скатывались к морю. Берег бухты был обставлен
пароходами.
Нас подвезли к серому пароходу, на носу у которого белела надпись «Советы».
С одной стороны парохода сияло, как наш эмалированный чайник, море. С другой
стороны кишела толпа переселенцев. Мы влились в нее и под звяканье чайника
пробились к трапу, потом на палубу.
Растрепанные люди с криком волокли чемоданы, узлы, сундуки к кабиночкам
с надписью «Твиндек». Мы тоже протиснулись в один из этих твиндеков. Отвесная
лестница сбросила нас в темную утробу парохода.
Чайник затих —Юрик нашел себе место. Он залез на нижнюю сетчатую пол-
ку и сидел, поглядывая на меня из-под шали. Я бросил свой чемодан, узел и побе-
жал на палубу. За мной застучали по железным ступенькам трапа бурки Юрика. В
трюме пахло ржавчиной, селедкой, табачным дымом и кислятиной. А палубу грело
весеннее солнце. Морской ветер гладил лицо.