Упрощенная HTML-версия
СИНЕЕ МОРЕ, БЕЛЫЙ ПАРОХОД
ê
241
да он зорко глядел в мою сторону. А мне стало так плохо, что я заскулил. С носа на
руку упала теплая капля.
— Вот так вояка! — раздался надо мной голос Семена. — Уже сопли распус-
тил. Кто же десантом командовать будет?
Я поднял глаза и увидел в правой руке Семена синюю кружку с алой ягодой.
— Это брызги, — ответил я и вытер нос.
— На, — сказал он, протягивая кружку с клюквой, — покидай в рот.
От одного вида кислой ягоды приятно свело челюсти. Я отсыпал клюкву в
горсть, а потом — в рот. Раздавил ягоду языком, и терпкий сок полился в горло.
— Лучше? — спросил Семен.
Я уронил в ответ тяжелую голову.
— А это маме, — попросил я, отдавая назад полкружки клюквы.
Семен отнес кружку маме.
Над мачтой неслись кудлатые обрывки туч. Я поежился и заклацал зубами.
— Замерз, — сказал Семен, поставил меня на ноги и повел в твиндек.
Они с бабушкой уложили меня в постель на нижней полке. Я стал про себя про-
щаться с жизнью, с ребятами, с планом… А Юрик топтался по мне и спрашивал:
— Гера, а ты со мной будешь на белом пароходе?
— Отстань! О-о-ох!..
— Скажи, тогда отстану.
— Нет, — ответил я еле слышно.
— Почему? —Юрик уселся мне на живот.
— Отстань, кому говорю! О-о-ох!..
— Потому, что ты травишь, да?
— Отстань…
— Скажешь, тогда отстану.
— Тебе нельзя говорить. Ты предатель.
— Ага, знаю! — Юрик подпрыгнул на моем животе. — Ты будешь драться с
японцами, а я чтоб на этом «Оранжаде» с девчонками плавал. Не хочу! Я с тобой. И
галеты мне не надо…
— Дурачишка, на нем знаешь как хорошо… А со мной опасно…
— Не боюсь, — ответил брат и запрыгал на моем животе.
— Бабушка, забери его, — простонал я.
Бабушка перенесла братца на противоположную полку и сказала:
— Не вяжись к нему, унучичек. У него одни бомбы на уме. — Она затужила
косынку за концы и добавила: — С ним головы не сносишь.
— А я и так помру, — серьезно ответил Юрик. — Тетя Вера померла, и я помру.
Бабушка порывисто прижала его голову к себе и заплакала. Она утирала слезы
пальцем с толстой, потрескавшейся кожей.
Я закрыл глаза, пытаясь уснуть. Но в это время отец, Семен и Рыбин привели
маму. Ее уложили на противоположной нижней полке.
Отец говорил громко, точно соседи были глухие:
— Какая жизнь без друзей?! Был у меня друг Федя — под Кенигсбергом снай-
пер угомонил…Саньку Чирикова самурай на тот свет отправил. Чума и Зимин— те
на материке остались… Дай, Семен, я тебя поцелую… Ц-ц-м-м-м… Ты друг мне
теперь. Друг навеки!.. И ты, Рыбин, друг.
Что, если Борька, Скулопендра и Лесик не смогут пробраться ко мне? Как я
жить без друзей буду?! И мне сразу стало хуже раз в десять.