Упрощенная HTML-версия
СИНЕЕ МОРЕ, БЕЛЫЙ ПАРОХОД
ê
245
Рыбин выбирал табак из щели. Туда проходили всего два пальца.
— Не могла мешка покрепче найти… — ворчал на свою молчаливую жену
Рыбин.
Японцы не расходились.
— Ну, чиво буркалы повыпячивали? — поднял Рыбин ушастую голову в их
сторону. — Так работаете на советскую власть?.. Понимаете русский язык или нет?
— Понимаем, — ответил рябой японец, и скулы его дрогнули. — Прошу про-
щения, сударь. Я хотел купить табаку для больного брата. — Он гордо поклонился
и зашагал к воротам.
Отец спустил узлы и смотрел то на них, то на маму, то на удаляющегося японца.
У меня поднялось настроение: наконец-то с японцами разговаривали как надо.
Но тут случилось такое, чего я потом долго не мог понять.
Бабушка запустила руку в один из наших узлов и достала жменю табаку.
— Курите, ребяты, — сказала она и обошла япошек. — Крепкая махра — гор-
ло продирает, слезу вышибает…
Японцы ощерили свои без того выпяченные зубы и взяли по щепоти самосаду.
Один из них пытался засунуть мятую пятерку в карман бабушкиной кофты, что вы-
глядывал из-под распахнутой телогрейки. Но бабушка отодвинула его руку. А отец
обвел японцев гордым взглядом — знай наших! — и сказал:
— Угощаю.
— Спасибо, — ответил один японец, другие закивали головами.
Я хотел заметить бабушке, что, может быть, отец вот этого улыбчивого японца
толкал в топку нашего деда… Но тут мой батя протянул им нарезанную стопкой га-
зету! Наверное, забыл, как «угостил» самурай его друга Чирикова Саньку. Японцы
свернули цигарки.
Я оторвался от тумбы, чтобы напомнить бабушке и отцу про деда и Чирикова,
но тут, как назло, подошла машина.
Семен соскочил с подножки. Он внимательно вгляделся в мое лицо. Глаза его
против солнца напоминали зрелый крыжовник.
— Ну, чем недоволен? — спросил он. — «Десант»-то высадился.
Я нахмурился. Шутки шутками, а несчастную рогатку и ту отобрал.
Мы покидали узлы в кузов и уселись на них. Машина фыркнула своим дымом
по японцам и покатила к воротам.
Мы проехали мимо каменного здания с вывеской над входом: «Управление
порта». За управлением начинался деревянный город.
На двухэтажных домах были развешаны вертикальные вывески. Пахло со-
евым маслом, жареной соей, бочками из-под селедки и плесенью. Парнишка япо-
нец с черной челкой на лбу нес большого краба. Я погрозил япончонку кулаком. Он
остановился и открыл рот, как будто ничего не понимал. Бело-розовая клешня краба
коснулась асфальта.
— Ага, увидел противника, — сказал Семен, натягивая мне шапку на нос.
— Куда нас теперь? — спросила мама, зябко дернув плечами.
— Шофер знает, — ответил Семен. — Пока поживем все в одной комнате…
В управлении с ног сбились: целый пароход переселенцев! Заселяют к японцам. И
нашим надо угодить, и тех не обидеть…Меня сразу за жабры и на эту работенку…
Заказывайте… Устрою по дружбе в центре города.
— А можно не к японцам? — Я повернул голову так, что хрустнули шейные
косточки.
— Ничего — переживешь, — успокоил меня Семен. — Еще так скорешишься
с ними — водой не разольешь.
Я презрительно цвиркнул слюной, как делал он сам в таких случаях.