Упрощенная HTML-версия
СИНЕЕ МОРЕ, БЕЛЫЙ ПАРОХОД
ê
247
Жена Рыбина вскинула бровки и важно кивнула головой.
— Не до жиру — быть бы живу, — охотно отозвался Загашников, протягивая
руки к печке. —Японец нашему брату, русскому, ходу не давал…Хоть отступление
взять. Сами бегут на Хоккайдо, как крысы с корабля тонущего, а русский не моги…
В море сбросят.
— Нехристи, — посочувствовала бабушка.
Я скосил глаза на Семена: что он тут скажет? Но Семен вприщур разглядывал
купца, покачиваясь на корточках.
Тогда я пересел к Загашникову и тихо спросил его по-японски:
— Вы хорошо говорите по-японски?
— Как по-русски-с, — ответил он мне с ласковым расплывом щек.
— Учите меня, — попросил я.
— И охота тебе квакать, — морща лысину, ответил он.
— Нужно.
6
И пошли сахалинские денечки.
Я целые дни просиживал в комнате у Загашникова. Мы с ним разговаривали
только по-японски. Я изо всех сил зубрил японский язык. Даже письмо написать
ребятам было некогда. Но в одно прекрасное утро мне пришлось оторваться от изу-
чения японского языка: Юрик снова приболел, и в доме начался скандал.
— Вот тебе и море, — сказала мама, не глядя на отца, и подвезла корзину с
Юриком к горячей печке.
— Пусть дышит морским воздухом, — ответил отец и оттащил корзину с бра-
том к прираздвинутому окну.
— Ему нужен свой угол, наконец, — сухо отозвалась мама и так поглядела на
отца, что я втянул голову в плечи. Она взяла корзину за край и снова подтащила ее
к жаркой печи. — Дура я, что бросила свой дом, огород, посуду…
Юрик улыбался. Ему нравилось кататься в корзине. Но отец больше не ре-
шился перечить маме. Он потер лоб, словно разглаживая клинышек на переносье,
и уставился на Рыбина. Тот сидел на корточках в углу перед мешком с махоркой
и отсыпал из него стаканами на разостланную тряпку: «… Питнадцать, шиснад-
цать, симнадцать…» На Рыбине был надет толстый зеленый пуловер, выменянный
за табак у японцев. И груда вещей была уже навалена в рыбинском углу комнаты.
Возвышалась глиняная макитра, прикрытая шелковым белым флагом с кровавым
пятном полусолнца.
— В хозяйстве сгодится, — сказал Рыбин, когда принес японский флаг до-
мой. — Зря ты, Василий, отказываешься менять… Табак, он не даром нам доста-
вался. Спроси жену свою…
—А он меньше всего о жене и детях думает, — вмешалась мама, не дожидаясь
ответа отца.
И вот отец не выдержал. Семена-то не было, он целыми днями пропадал на
работе: расселял вербованных. Как раз сегодня Семен пообещал переселить нас в
дом с огородом. А отец и Рыбин работали в порту в одну и ту же смену. Эту неделю
они днем отдыхали.
— Ладно, пойдем…— сквозь сжатые зубы сказал отец Рыбину и схватил узел
с табаком. — Взводом все-таки легче командовать.
Рыбин быстро связал концы тряпки, подмял узел под мышку и ринулся за от-
цом. Колокольчик долго звенел над дверью. Голова-кабачок Загашникова светилась
в сумраке комнаты. Купец прятал улыбку за широкий рукав кимоно.