Упрощенная HTML-версия
Геннадий МАШКИН
ê
252
Мы пересекли поляну с прошлогодними клумбами. Ивао раздвинул стеклян-
ную дверь и с поклоном попросил меня войти. Я начал заражаться их вежливостью
и показал рукой, чтобы первой вошла Сумико. Напишу об этом ребятам — со смеху
лопнут. В школе-то мы трепали девчонок за космы. В прихожей, перед лестницей
на второй этаж, стояли рядочком гэта — дощечки с цветными полосками кожи и
материи на носках. Ивао и Сумико сняли свои дзори и поставили рядом с гэта. А я
почистил пятки о штанины, и все. И тут я увидел, что Сумико усмехнулась. Я сдви-
нул брови и засунул руки в карманы. Ради Юрика надо было стерпеть все.
7
По скрипучей лестнице мы поднялись на второй этаж и сразу попали в комна-
ту с верандой. На стенах комнаты были наклеены картинки с изображениями ды-
мящихся вулканов. В левом углу на низкой подставке стоял аквариум. В зеленой
воде висели меж нитками водорослей золотые рыбки. Они пучили на меня глаза,
похожие на кусочки бутылочного стекла. У них были смешные отвисшие брюшки и
рыжие, как огонь, длинные эластичные плавники и хвосты.
Я подошел к аквариуму по мягким матам, которые по-японски назывались та-
тами, и опустился перед рыбками на колени. Такие не снились Юрику и во сне… Я
поднял глаза на Сумико и приготовился сказать по-японски: «Дайте мне, пожалуй-
ста, рыбку».
Но тут я услышал, как звякнула дверь на веранду. Ивао раздвинул ее и с захле-
бом стал рассказывать отцу о нашем знакомстве. Я навострил уши. Ивао упустил,
что я налетел на них. Зато со всеми подробностями он рассказал, как я спас Сумико.
Ивао жестикулировал руками и подергивал время от времени желтую косынку на
своей худой шее.
Старик на веранде не менял позы. Казалось, для него важнее трубка с длин-
ным бамбуковым мундштуком и маленьким чубуком, чем спаситель его дочери.
Ивао стал рассказывать во второй раз то же самое. Под конец старик встрепенулся
и вынул трубку изо рта. Тогда Ивао в третий раз рассказал ему о том, как я спас
Сумико.
— Где он, этот русский мальчик? — спросил старик и медленно повернул го-
лову. Его глаза в бурой сетке морщин не видели меня, хоть я стоял близко, в косом
потоке света с веранды. Глаза его блуждали, как у пьяного.
Сумико подтолкнула меня к отцу.
— Его зовут Гера, — сказала Сумико.
— Спасибо, Гера-сан, — сказал старик. Он взял мою руку и приложил к своей
шершавой щеке. — Хороший росскэ марчик. — И забормотал по-японски, так что
я разобрал только несколько фраз: — А жену мою и Тосиэ никто не спас… Зачем я
их отправил?.. Надо умирать вместе… Все равно миру конец… Бомбы взрываются,
как вулкан Фудзи. — Он бросил мою руку, закрыл лицо ладонями и стал раскачи-
ваться: — О-о, конец миру, конец, конец, конец…
Ивао и Сумико с обеих сторон стали гладить серые волосы отца. Старик отор-
вал руки от лица и уставился на море. Слезинка выползла из его глаз и, точно го-
ловастик, сползла к губе. Ивао набил его трубку табаком и зажег. Сумико сунула
мундштук в рот отцу. Старик, не отводя взгляда с одной точки, втянул дым впалыми
щеками, выпустил и сказал:
— Там, на острове Птиц, нет бомб, нет русских, нет американцев, нет нико-
го… Там никогда не будет войны… Кимура увезет нас туда на своем сейнере…