Упрощенная HTML-версия
СИНЕЕ МОРЕ, БЕЛЫЙ ПАРОХОД
ê
255
Я наморщил лоб, улавливая смысл разговора Кимуры со стариком. Японец
обозвал Загашникова подлецом за то, что купец загрузил сейнер Кимуры своими
товарами, а беженцев на Хоккайдо не взял. И за это судьба наказала купца: сейнер
наскочил на мину.
— Какое несчастье, что Загашников выплыл! — воскликнул Кимура, сжимая
острые кулаки.
Я приложил ладони к лицу. Сумико забеспокоилась и перестала сыпать крош-
ки. Она тихо попросила меня не бояться Кимуру. Он-де сердится на одного плохого
человека. А так дядя хороший, он работает в порту — узнаёт погоду.
Глаза у Сумико блестели, как у плюшевого медвежонка. Она сказала, что Ки-
мура дарит мне рыбку.
— Мне бы вот эту. — Я наугад ткнул пальцем и попал в самую пузатенькую,
что притаилась между камнями на дне.
Сумико принесла из соседней, левой комнаты стеклянную банку с водой и пог-
рузила в аквариум руку. Золотые рыбешки подплыли к ее позеленевшим пальцам и
ткнулись в них.
Я рассмеялся.
Сумико сомкнула пальцы вокруг выбранной мною рыбки и в этой пещерке
перенесла ее в банку с водой. Рыбешка повиляла рыжим хвостом и успокоилась.
Сумико протянула мне банку. Я сглотнул слюну и прижал банку к груди.
Ивао сверкнул в меня очками. Кимура вернулся с веранды, поднял картину с
самураями и айну и протянул ее мне.
— Дарю вам мою картину в знак благодарности, — сказал Кимура.
Я принял картину, хоть у меня своих боев было много. Мне бы тут и бежать,
но я стоял как истукан и бормотал:
—Я тоже нарисую вам…У меня есть альбом. Хорошая бумага — в пупырыш-
ках. Что вам нарисовать? Хотите — бой матросов с япон… — Я прикусил язык и
поправился: — Нет, скажите, что нарисовать?
—Море, — ответила Сумико, — и маренький остров.
Рядом с домом заурчала машина. Я повернул голову к многорамному окну.
В кузове машины блеснула плюшевая тужурка Дины. Рыбин крутил головой
во все стороны. Мама показывала белой, словно бумага, рукой на поляну перед до-
мом и что-то горячо говорила бабушке.
Наверняка мама советовала бабушке посадить на клумбах табак.
Сквозь стекло кабины я различил усы Семена. Он держал на коленях Юрика,
замотанного шалью.
Я решил не выходить пока на улицу. Может, нашим тут не понравится и они
проедут дальше.
Однако машина остановилась. Внизу задребезжала резко отодвинутая дверь.
Кимура уже спускался по лестнице.
— Коннити ва, — раздался тягучий голос Семена.
— Здравствуйте, — ответил Кимура. — Чем могу служить?
—Принимайте русскую семью, — сказал Семен. — Утром мы тут с хозяином
договаривались… Дом большой. Поместитесь. Вам все равно скоро на родину уез-
жать…
— Прошу оставить нас в покое, — ответил Кимура, отчеканивая слова.
Семен стал втолковывать ему, что, пока японское правительство не заберет
своих граждан с Южного Сахалина, русские переселенцы и японцы будут жить
вместе. А по нашим законам не может быть такого, чтобы четыре человека жили на
двух этажах, а другая семья ютилась где попало.