Упрощенная HTML-версия
ОСЕННИЙ СВЕТЛЫЙ ДЕНЬ
ê
367
— Ну, как стрелял? — спрашивает он и идет к костру.
Валентин любит костры большие, буйные и радостные, как языческий празд-
ник. Мой костер его не устраивает, он уходит в темноту и возвращается с большим
сутунком на плечах. Выбеленный морем сутунок, видно, долго лежал под солнцем,
загорается сразу. Валентин идет за дровами еще раз и еще, и теперь наш костер гу-
дит могуче и торжествующе.
Мы не спешим варить ужин: осенняя ночь длинна. И лишь поставили кипя-
тить чай в большом котелке. Лежим у костра, смотрим на звезды в редких разрывах
туч, на воду, на отражение звезд в воде.
Костер наш горит жарко и ровно, он будет так еще долго гореть. Быть может,
кто из рыбаков и охотников, увидев наш костер, сядет в лодку и приплывет к нам.
Если он, конечно, сейчас один.
Нынче на вечерней зорьке я расстрелял много патронов, а добыл две утки.
Говорю об этом Валентину: патроны приходится заряжать ему.
— Все правильно, — говорит он. — Я где-то читал, — там это выдавалось за
рассуждения умного селезня: чтобы убить одну утку, охотники тратят чуть ли не
три килограмма дроби. Так что ты не расстраивайся.
Но я-то знаю, что для Валентина этот расчет не подходит: стрелок он, не в
пример мне, хороший.
— Как-то обидно этот селезень считает. Не берет он во внимание наше день
ото дня растущее мастерство.
Валентин подталкивает подгоревшее бревешко дальше в огонь — и в черноту
неба взвиваются красные искры.
— Не брал, вернее. Дело в том, что его вскоре нашли в камышах убитым. И в
голове у него сидела всего-навсего одна дробина.
Пляшут языки пламени. Огонь жертвенника и огонь праздничного костра — в
одном кругу. Сходятся, расходятся, растворяются друг в друге и рождаются друг из
друга огненные ленты.
Где-то слабо затарахтел лодочный мотор. Скоро стало понятно, что лодка идет
в нашу сторону: звук быстро нарастал. А потом стало видно на воде темное пятно и
белый бурунный за ним след. У самого берега на лодке выключили мотор, и лодка
по инерции плавно вползла в освещенный костром круг. Из лодки, прямо в малую
воду, ступил человек. Хлюпая броднями и погромыхивая длинной причальной це-
пью, человек вытащил нос лодки на берег, обмотал цепь вокруг ближней коряги и
подошел к костру. Щурясь от яркого света и улыбаясь исходящему сухим жаром
костру, поприветствовал застуженным голосом:
— Здорово, мужики.
— Здорово, — ответили мы враз.
Наш гость расстегивает телогрейку, чтобы тело скорее пропиталось теплом,
тянет навстречу теплу руки.
— Хотел свой костер ладить, да ваш увидел. Дай, думаю, поплыву. Ночевать
принимаете?
—Места хватит.
Гость идет к лодке и возвращается с тощим, видавшим виды рюкзаком. Он до-
мовито располагается у костра, достает из рюкзака прокопченный мятый котелок.
— Чаек сейчас поставим.
— Да у нас уже кипит.
Валентин встает, отворачивая лицо от жара, снимает с костра бурлящий коте-
лок. Из жестяной коробочки насыпает на ладонь, а потом бросает в котелок заварку.
И, чуть помедлив, добавляет еще. И тотчас к запахам осенней ночи примешивается
вязкий аромат чая.