Упрощенная HTML-версия
ОСЕННИЙ СВЕТЛЫЙ ДЕНЬ
ê
377
И тут я начинаю понимать, что где-то в ночной тайге сидит машина и меня зовут
ее вытаскивать. Под дождь. А у меня единственная сухая рубаха. Оставить ее здесь?
Но ведь я ни за что не надену сейчас холодный мокрый свитер или телогрейку.
Мои товарищи что-то говорят, но я не разбираю что. В груди растет холодный
комок. «Не встану!»
А за стеной дождь. Дождь.
Но, оказывается, можно надеть на голое тело мокрую телогрейку. И не такая
уж она холодная. И можно выйти под дождь…Покачиваясь, разбрызгивая сапогами
грязь, я иду. Идут мои товарищи. Кругом тайга, а впереди у горизонта, на высоком
чистом бугре, темнеет машина. Я иду и радуюсь. Радуюсь, что заставил себя под-
няться и выйти в дождь и осенний холод. Как бы я скверно себя чувствовал, если
бы остался там, в вагончике.
— На вас вся надежда.
Голос громкий, и голос знакомый. Ах, вот оно что: я успел уснуть и успел даже
увидеть сон. А фигура в дверях никуда и не уходила.
— Подниматься надо, — говорит Иван.
Да, надо. Непременно надо. Вот сейчас я встану. Вот сейчас. Я встаю.
ГРИБНОЙ ДЕНЬ
Мы с Димкой идем за грибами. Димка второклассник, но грибник уже тертый.
Он маленький, белоголовый, подвижный. Школьное прозвище у него — Буратино.
Нос у Димки, конечно, нормальный, но по остальным признакам — Буратино: и
худой — из трех лучинок сложенный, — и веселый, и немножко вредный.
Давно уже прошли первые заморозки, и никаких грибов уже нет, кроме опят.
Но опята — тоже грибы. Можно далеко не ходить, искать грибы сразу за домами, в
корчевниках, или перейти дорогу и поискать около старых пней, но ведь известно
каждому, что дальние грибы лучше, и мы, не сговариваясь, уходим лесной дорогой.
Точнее, лес — с одной стороны, а с другой — чаще всего море. Мы идем, и море
лишь изредка скрыто от нас молодым частоколом сосенок.
Несколько дней с северо-запада тянуло холодным ветром. Море наливалось
свинцовой тяжестью; по всему морю катились тяжелые белоголовые валы, навали-
вались на песчаный берег, рушили берег. А вчера, когда ветер был особенно силь-
ным, рухнула в море с крутого берега старая разлапистая сосна. Она долго сопро-
тивлялась ветру и волнам, а вот вчера рухнула.
Но сегодня день тихий, солнечный и теплый. Море по-летнему сине и спокой-
но. И кажется, что зима будет не скоро, и таких хороших дней впереди еще много.
Мы прошли сосняки, обогнули сонный залив и пришли в березовую рощу.
Здесь не только березы, встречаются и купы сосенок, но берез все же больше. Роща
светлая и спокойно-грустная. Некоторые березы пожелтели и потеряли много лис-
тьев, у других лишь вылиняли пряди, длинные, виснущие к земле.
Мы не спеша бредем по светлому лесу, радуемся теплому дню и обилию закат-
ных оттенков. Среди спокойно увядающих берез вдруг увидишь отчаянно раскра-
шенную осину. Она никак не хочет смириться, что ее лето прошло, и листья на оси-
не, как и летом, неспокойны, волнуются, шелестят. Облетают листья шиповника,
открывают ярко-красные продолговатые ягоды. Ягод много, и видны они далеко —
самая яркая краска на богатой палитре осени. Синее небо, синее море, белые стволы
берез, желтые, зеленые, багряные листья деревьев, красные ягоды шиповника.
И лишь сосенки стоят, как ни в чем не бывало: осень их не пугает, да и зима
тоже.