Упрощенная HTML-версия
ê
Гавриил КУНГУРОВ
38
походная жизнь; и всюду-то цветы красоты сладостной, плетни огородные, избуш-
ки мирные, на зеленой лужайке хоровод... Только нет нигде Ярофеюшки. Вскакива-
ла Степанида, руками с лица словно паутину липкую сбрасывала, брови насупив,
бежала с пригорка к крепости. Отыскав Ярофея, не жаловалась, не плакала, будто и
сердце не тосковало, шла гордая подле него — достойная жонка атамана.
Зазнамовы готовились к уборке своего не в меру позднего урожая. Все казачьи
жонки в тот день поднялись спозаранку: все наскучились по страдной поре. Скорее
бы на полюшко! Каждый колосок обласкать, обцеловать готовы.
На утренней заре крепость встревожил дозорный казак. Сабуров выбежал
во двор: на востоке вздымался багровый столб дыма. Даурцы подкрались ночью
и подожгли колосистые, высокие хлеба Зазнамовых. Так первый урожай русских
на амурской земле не пошел впрок. Зазнамовы метались по крепости, грозились,
кляли даурцев. Старший Зазнамов хвалился:
—Хошь не отведали казаки урожайного хлеба, а видел всяк, какова плодовита
землица. За этакую землю, крови не жалеючи, на ратное дело пойдем! Да, казаки?!
Казаки кивали головами, соглашались, но ходили хмурые, злые, жонки над-
рывно голосили...
В полдень Сабуров собрал албазинцев, взошел на шатровый помост.
— Вольны казаки!..
— Сгинь ты, беглый душегуб!.. — сбил атамана визгливый бабий голос.
Сабуров оглянулся: голосила казачья жонка Силантьиха. Сдержал гнев, велел
жонок с казачьего круга выгнать. Помолчал, продолжил:
— Негоже живем, казаки... Негоже и сгибнем!.. Надобно городок Албазу за-
хватить, добро и скот отобрать, на земли наши амурские стать крепкой ногой!
— То-то будет зимушка — жирна и сытна! — хлопнул оземь шапкой молодой
казачишка.
Его заглушили голоса:
— Не бывать Амуру в руках даурцев!
— Им ли владеть великой землицей!
— Отберут у них земли маньчжуры, а их побьют, повыведут начисто!
На круг вышел Ванька Бояркин:
— Неладное атаман надумал: и неумное, и неразумное!.. Даурцы укрепились
неприступно, конной силой владеют во множестве, к тому же свирепы на бою.
Сабуров скрипнул зубами, набухли на скулах красные желваки:
— Речи твои, Ванька, хуже гнилой деревины поперек дороги легли!..
Ванька выпятил грудь, шагнул к Ярофею. Казаки зашумели:
— Видано ль, чтоб куренок на орла кинулся?
— Попытаю тебя, Ванька, каков ты есть на бою, — и Сабуров выхватил кли-
нок, кинулся на Ваньку. Тот успел взмахнуть саблей. Казаки заполошно орали:
— Чему быть — тому быть!..
— Не робей, атаман! Бей своих, чужие бояться станут!..
— Не сдавай, Ванька!..
Бояркин против Сабурова на бою оказался слаб. С казачьего круга ушел пос-
рамленный. Злобой кипел, грозился... Казаки вслед галдели:
— Ой ли, Ванька, смотри!..
— Не битый — серебряный, а битый — золотой!..
— Грозилась птаха море сжечь, да сама в нем и утопла...
Надумал Сабуров идти на городок даурцев всей ратью сполна. В крепости ос-
тавил баб, а в подмогу им дал для огневых дел — двух пушкарей и доглядчика на
шатровую башню.