Упрощенная HTML-версия
СОВКА
ê
513
14
Утром солнце светило во много раз ярче, трава и деревья были зеленее, небо —
глубже и синее… Делал я все быстро, как будто боялся куда-то опоздать. Что-то из-
менилось во мне после рассказа отца!
А он как ни в чем не бывало спокойно позавтракал, так же спокойно перегово-
рил с матушкой и ушел в бригадную контору узнать, какая у него сегодня работа. А
потом и матушка ушла на поле. В воротах оглянулась, долго смотрела на меня, губы
ее едва заметно шевельнулись, и она медленно-медленно закрыла скрипнувшие во-
рота. Что она хотела сказать мне, но так и не сказала?
Я стал смотреть из ограды за реку — в ту сторону, где за холмами, в лесной
чаще, живет Совка. Напротив нашего дома, за вторым мостом, отдельные сосны и
лиственницы поднимаются над лесом и кажутся великанами, сторожащими свои
владения. На одной из раскидистых, богатырских сосен с засохшей вершиной на
той же самой голой ветке сидит старый коршун — как будто со вчерашнего дня
никуда не улетал. Стена леса вдоль болота чуть не до самых вершин с высокой
тенью, деревья — темно-зеленые; следующий выступ леса — еще более темный, а
сверху лес освещен, сверху лес радостный, веселый, стволы сосен ярко блестят на
солнце, и кажется, что они сами излучают свет. Небо чистое, только на юго-западе
виднеются узкие, одно над другим, размытые, неподвижные облака. В замкнутом
пространстве над болотом, между стенами леса, виден островок темного леса; за
этим островком, похожим на древний замок, полукруг замыкает дальний лес, и в уг-
лублении, с обеих сторон, лес-замок вровень с вершинами окутан синеватым дым-
ком — как будто кто-то берет неприступную крепость. Неслышно палят пушки, и
дым все плотнее окутывает замок. Стоит приглядеться, и начинаешь видеть вспыш-
ки далеких выстрелов…
Оставшись один, я полил огурцы на большой гряде возле колодца, наносил
воды, подмел лужайку возле дома, на тележке вывез сор в яму около реки. Не зная,
куда девать силы, взялся расколоть комлевую, всю изогнутую, скрипящую при каж-
дом ударе топора березовую чурку. Много на ней старых зарубок, отколотых щепок,
чурка похожа на каменную. Поленья получались винтовые, каждое из них я под
конец с трудом отдирал от последних желтоватых волокон. Мне непременно надо
было справиться с брошенной чуркой…
Я все больше чему-то радовался и все чаще оглядывался по сторонам, словно
подыскивал себе занятие потруднее, но ничего особенно трудного не находилось —
все мне казалось легким, и я понял: сегодня пойду на Бадонки! Не выдумал же я мое
чувство — так же, как отец не выдумал эту историю, прекраснее которой я ничего в
детстве не слышал! Это была тайна, с которой я никогда не расставался и настолько
привык к ней, что порой мне казалось: что-то такое я знал об этом раньше, еще до
рассказа отца! И вот мне важно было не потерять эту тайну, не разменять ее… С
сегодняшнего дня буду поступать, как подсказывает мой голос, — я поверил в себя,
поверил в Совку и всегда буду верен ей, даже если она всего лишь посмеется надо
мной! Это я уже говорю о ее дочери Лиле…
Но почему — посмеется?
Я, конечно, не красавец, но иногда бываю настолько недурен, что одна мо-
лоденькая женщина, выходившая замуж в третий раз и от этого нисколько не сде-
лавшаяся хуже, как-то заметила — мы в это время прогуливались с нею по берегу
Ангары, — что в профиль я похож на адмирала Нельсона. Я раздобыл портрет про-
славленного адмирала и в самом деле нашел некоторое сходство между нами, прав-
да, только в профиль. Но с меня и этого было достаточно. Почему мне вспомнился
Нельсон, нетрудно догадаться: мне нужна была уверенность!