Упрощенная HTML-версия
ê
ОДА РУССКОМУ ОГОРОДУ
17
Забыть бы про то черное дело, снять с души пакостный груз! Да разве возмож-
но наедине-то с собой лгать?
Если уж по уму да по совести и чести — спаситель наш— огород! Тут и голо-
ву ломать незачем. В огороде же том самоглавнейший спаситель — скромное, мно-
готерпеливое существо, участью-долей схожее с русской женщиной, — картошка!
В честь картошки надо бы поставить памятник в России. Поставлены же па-
мятники гусям, спасшим Рим. В Австралии будто бы есть памятник овце. Послед-
нему волку Европы скульптуру изваяли! Ну если уж картошке монумент нелов-
ко, неэтично воздвигать — плод все же, овощь, тогда тому, кто нашел этот плод в
заморских землях, выделил его среди прочих диких растений, в Россию завез и,
рискуя головой, внедрял на русской земле. Был ведь в старые, темные времена и
картофельный бунт!
В горах и под горами, в болотах и песчаниках, на глине и камешнике, меж де-
рев и в новине, на вспольях, на отвалах, на вырубках, на гарях, на всякой бросовой
почве само собой вылазит на свет и живет растение, почти не требующее ухода и
забот — прополи, окучь, и все дело. Есть места, где, задушенная дымом и сажей,
никакая тварь не выживает, ничто не растет, даже крапива и всякая жалючая травка
сдалась, картошка, набравши цвет, тут же его, почернелый, тряпичный, роняет, и
все равно плод в земле наливается и кормит людей! Что есть, скажите, лучше этого
растения? Хлеб? Да! Однако хлебу сколь воздано! Сколько о нем спето! Так отчего
же, почему же мы, российские люди, не раз, не два спасенные картошкой от глада и
мора, забыли про нее? К слову сказать, воин наш русский многим обязан ей, роди-
мой картошке! Где угодно готов это утверждать!
Фронтовые дороги длинные, расхлюпанные. Пушка идет или тащат ее; танк
идет, машина идет, конь ковыляет; солдат бредет вперед на запад, поминая к разу
кого надо и не надо. А кухня отстала! Все-то она отстает, проклятая, во все времена
и войны отстает. Но есть солдату надо хоть раз в сутки! Если три раза, так оно тоже
ничего, хорошо три-то раза, как положено. Один же раз просто позарез необходимо.
Глянул солдат налево — картошка растет! Глянул направо — картошка растет!
Лопата при себе. Взял за пыльные космы матушку-кормилицу, лопатой ковырнул,
потянул с натугой — и вот полюбуйся: розоватые либо бледно-синие, желтые иль
белые, что невестино тело, картохи из земли возникли, рассыпались, лежат, готовые
на поддержку тела и души.
Дров нету, соломы даже нету?! Не беда! Бурьян везде и всюду на русской земле
сыщется. Круши, ломай через колено, пали его!
И вот забурлила, забормотала картоха в котелке. Про родное ведь и бормочет,
клятая! Про дом, про пашню, про огород, про застолье семейное. Как ребятишки с
ладошки на ладошку треснутую картоху бросают, дуя на нее, а потом в соль ее, в
соль и — в рот, задохнувшись горячим, сытным паром.
И нет уж никакой безнадежности в душе солдата, никакого нытья. Замокрело
только малость в глазу, но глаз не эта самая, ну как ее? Вот уж и название забывать
начал, не говоря про запах. Словом, глаз, как известно, проморгается!
Поел картошки солдат, без хлеба поел, иной раз и без соли, но все равно готов
и может вперед двигаться, врагу урон наносить.
Случалось, воды нет. В костер тогда картошку, в золу, под уголья. Да затяж-
ное это дело, и бдить все время надо, чтоб не обуглилась овощь. А когда бдить-то?
В брюхе ноет, глаза на свет белый не глядят от усталости. Значит, находчивость
проявляй — в ведро картошек навали, засыпь песочком либо землею, чтоб не про-
свистывал воздух, и через минуты какие-нибудь кушайте на здоровье продукт пер-
вой важности, в собственном пару! А то еще проще простого способ есть: насыпь
полную артиллерийскую гильзу картох, опрокидывай ее рылом в землю, пистоном