Упрощенная HTML-версия
Иван КОМЛЕВ
ê
472
му путь не осилить, особенно теперь, когда с каждым часом становится холоднее.
Хорошие бы рукавички ему, а то рукава у ватника стали совсем короткие. Ватник
мать сшила три года назад, тогда, в новом, Сережка чувствовал себя счастливым
богачом, обладателем самой прекрасной одежды, удобной и для игры, и для рабо-
ты, которую он не променял бы даже на царскую шубу. Теперь короткий, узкий и
рваный ватник не спасал даже от слабого ветра, а случись ночевать в поле — в нем
околеешь.
Сережку неумолимо влекло к старухиному дому — озябшее тело просилось в
тепло — он приблизился к нему, но войти не посмел, стоял и смотрел на то место,
где совсем недавно была их кухня. Столы сорваны и исчезли, котлы увезены; снег
уже начал укрывать черные пятна кострищ; люди оставили Сережку одного, а при-
рода старалась спрятать следы их пребывания.
— Чего мерзнешь? — Ульяна Тимофеевна вышла на крылечко. — Иди, тебя
летенат ждет.
Вахрамеев сидел у стола в шинели и в фуражке, шапки для зимнего времени у
него еще не было. Он осмотрел своим здоровым глазом переступившего порог Се-
режку, рванье, в которое тот был одет, разбитые ботинки; огорченно двинул локтем
изувеченной руки, будто ударил кого-то, кто нападал на него сзади, вздохнул:
— Как ты?
Лейтенант спрашивал с сочувствием, но Сережке казалось, что они уже раз-
делены, как невидимой стенкой, неумолимой необходимостью уйти из этого дома
и друг от друга, чтобы, может быть, не увидеться больше никогда. Язык у Сережки
вдруг отяжелел, и он ничего не ответил, только пожал плечами. Что, мол, спраши-
вать? Не утонул, коли вытащили, и даже не заболел. Вахрамеев склонил голову,
словно раздумывая, что спросить еще, но не спросил, сказал только:
—Возьми справку, — запустил руку под отворот шинели, достал из нагрудно-
го кармана гимнастерки две бумажки, пальцами разделил их, протянул одну, — да
не потеряй, а то не отчитаешься. Без документа нельзя: заберут, как беспризорника,
а если повезет, и не попадешься милиционеру, то в сельсовете без справки о том, что
честно отработал свое, примут за дезертира. Доказывай после...
Сережка повертел в руках небольшой свернутый вдвое листок, не зная, куда
его спрятать, потом стащил с головы картуз, засунул документ под надорванную
подкладку, но обратно свой убор не надел и так стоял, не подозревая, что вид у него
таков, будто он ждет подаяния.
— Продукты получил? — привычно строго спросил лейтенант.
— Получил... — Сережка помедлил, решил, что командиру надо отвечать точ-
нее, — сухари.
— И все?!
Сережка виновато промолчал. Желваки на скулах Вахрамеева сдвинулись и
вздулись.
— Что говорит?
— Ничего. Завтра, может, привезут.
Лейтенант некоторое время смотрел в пол.
— Ну, вот что, — сказал он после размышления, — где наш магазин — пом-
нишь?
Сережка кивнул. Однажды он ходил туда, получал лейтенантов паек. От слад-
кого воспоминания у него заныло в желудке: лейтенант отдал тогда ему из пайка
маленький плоский пакетик в красивой бумажной обертке и в блестящей хрусткой
фольге, как оказалось, шоколадку. Сережка понятия о шоколаде не имел, в деревне
у них не было магазина, в небольшой лавке водились лишь соль, спички, мыло и
керосин. Отец привозил иногда из соседней деревни конфеты подушечками и пря-