Упрощенная HTML-версия
ВЗРОСЛЫЕ ИГРЫ
ê
527
цию и уехали из Иркутска не только потому, что любите все живое? Вам нравится
быть защитником природы, сейчас на них великий спрос, а мне, не скрою, нравится
быть директором, иметь возможность самой отвечать и принимать решения, актив-
но участвовать в общественных делах и быть на виду в нашем городе. Поверьте,
все, что в моих силах, я сделаю для музея. Сегодня не удалось встретиться с Боч-
каревым, приду через неделю, через десять дней, но обязательно увижусь с ним
и заберу ценные экспонаты. Хочу, чтобы наш музей стал настоящим хранителем
истории Саяногорска, а уж люди сами потом оценят мой труд.
— Проще усмехаться, когда говоришь о любви, — запальчиво продолжала
Таня и своим милым девчоночьим жестом заправила рассыпавшиеся волосы за
уши. — Для большинства — это слишком тяжелая и неудобная ноша, особенно для
мужчин. Способность любить встречается так же редко, как и талант, и далеко не
все могут разглядеть ее.
— Наверное, я тоже недогадливый, — примирительно начал Петр Ивано-
вич, — тугодум, бирюк, такой уж родился. Пока догадаюсь, докумекаю, счастье по-
манит, помашет крылышком, как журавушка, и улетит далеко-далеко в теплые края.
Не сердитесь, если что не так, одичал за зиму. Как на духу признаюсь — пошел в
егеря не оттого, что люблю себя. В одной зарплате сколько потерял, да и работенка
нелегкая, все приходится делать руками, никакой механизации. Но я убежден —
человек вышел из природы и должен вернуться к ней. Естественная, натуральная
жизнь — вот к чему нам надо стремиться. За осуществление своих желаний прихо-
дится платить дорогой ценой, вот я и расплачиваюсь... одиночеством. Был бы рядом
друг, понимающий тебя... но, видать, не судьба.
Таня слушала егеря, низко опустив голову, и было непонятно, то ли она думает
о чем-то своем, то ли смотрит на огонь, пылающий в печке. Когда Петр Иванович
закончил, она словно очнулась ото сна, пришла в себя, встряхнула пышными во-
лосами, упавшими блестящей волной на прямые плечи, обтянутые белым мягким
свитером. Огромные глаза синели на смуглом точеном лице.
— Вы заметили, в последнее время какими-то странными, необъяснимыми
волнами возникают разные увлечения, то йога, то сыроедение, то магнитные поля.
Конечно, Селье — выдающийся ученый, но там, где он, физиолог, вторгается в об-
ласть этики и психологии, — Вера Петровна с сожалением покачала головой, — с
ним можно и поспорить. Как можно согласиться с его положением, что в основе
всех наших дел и поступков лежит эгоизм? Разве я люблю дочь и мужа ради себя?
А диссертация? Истратить на нее полжизни, отдать последнее здоровье! Пусть мой
личный вклад в науку очень скромен, но он все-таки необходим, потому что из уси-
лий таких, как я — Яскиных, Петровых, Сидоровых, складывается то, что помогает
всем нам идти вперед.
— Полностью согласен с вами, — дядя Кеша подался всем корпусом впе-
ред. — Пройдет не так уж много времени — и новомодная теория Селье канет в
Лету, никто не вспомнит о ней, заповедь же «Возлюби ближнего, как самого себя»
не раз спасала человечество в самых кризисных ситуациях. Внимательно слушал
вас троих, и, поверьте, на сердце отлегло. Вроде непохожий мы народ, трудимся в
разных конторах и живем всяк по-своему, а забота общая — одинаково мучаемся,
болеем за свое дело. Петр Иванович бьется за зеленый лужок и сражается с брако-
ньерами, Татьяна, умница и красавица, радеет за благородное, хорошее дело, музей
создает для города. Вера Петровна, ученый человек, серьезно занимается наукой
и о судьбах нынешних ребятишек печется. Все мы трудимся в поте лица, хотим
жить по совести и правде, — торжественно произнес дядя Кеша и заулыбался так,
словно всколыхнулось небольшое озерцо. — Так из трудов каждого из нас склады-
вается история, путь, по которому движется жизнь: во времени и вечности. Истина